Подарок Тартини
Шрифт:
– В шесть. Виталий, - торопливо сказал Данил, - Лена плохо себя чувствует?
– Нет, она здорова. Мне просто нужно побыть одному, - подчеркнул Виталий Александрович, и на этом они расстались.
После разговора с ним рабочий день президента продолжился как обычно, в водовороте столичных и государственных событий, и на время он забыл о личных делах. Но к вечеру тревога пришла, удвоив свои силы. В памяти всплыл разговор со Стасом и его слова о Дарье. Виталий Александрович доверял чувствам мальчика. Но что может угрожать девушке? Он не видел её давно, уже несколько дней. Честно говоря, он и не стремился к
Виталий Александрович закрылся у себя в кабинете и набрал номер её домашнего телефона. Трубку сняли сразу же.
– Алло? – вежливо и строго спросил голос девушки, и у Виталия перехватило дыхание.
– Дарья? – тепло спросил он, чувствуя, что тревога отступает.
– Да, - её голос тоже изменился, и Виталию показалось даже, что она улыбнулась.
– Прости, что поздно звоню…
– Ничего страшного, мы ещё не спим.
– Я не об этом. Прошло несколько дней, а я позвонил только сегодня.
– Неважно, - повторила Дарья, - я знаю, что Вы думали обо мне.
– Да, это так, - признался президент, - а ты?
– Я скучаю, - просто ответила она.
– Я хочу тебя видеть, - вдруг сказал Виталий Александрович, - сегодня же.
– У нас больше нет места встреч в государстве Гипноса, - с грустью сказала Дарья, - помните?
– Давай встретимся, как простые люди!
– У станции метро? – теперь уже наверняка улыбнулась девушка. – Мы будем рассекречены мгновенно. История американского президента повторится. Я очень хочу увидеть Вас, Виталий Александрович, но не знаю, как это можно устроить.
– Я знаю! – вдруг придумал он. – Ты хочешь посмотреть «Фауста»?
– «Фауста»?
– Завтра во МХАТе премьера, Данил Воропаев играет в ней, мой друг, - напомнил ей президент, - у меня ложа в бельэтаже. Я приеду в театр инкогнито, один. Приходи, Дарья, нас никто не увидит!
Поразмышляв немного, она нашла идею удачной.
– Я приеду, - согласилась она, - я познакомила вас с Андерсеном, а Вы представите мне Гёте.
Глава 20. «19 марта»
1. «Премьера»
Виталий Александрович с волнением ждал следующего вечера. Жажда отдохнуть и посмотреть хороший спектакль отодвинулась на второй план. Теперь его волнение питали мысли о Дарье.
Сидя в ложе, он думал о ней, не замечая той атмосферы, которая обычно бывает в театре перед началом спектакля. Уже и свет погас, и на сцену вышли первые персонажи «Фауста» - директор, поэт и комик – а её всё не было. Президент не оглядывался поминутно на дверь, но ладони его были сжаты, а во взгляде, устремлённом на сцену, не было сосредоточенности. Лишь когда директор начал говорить свою роль, в глазах Виталия Александровича появился интерес.
– А главное, мой друг, введите приключенья!
Глазеть на них - толпе
Ну, и пускай толпа, разиня рот, глядит…
Причудливую ткань раскиньте перед нею –
И вы упрочили за пьесою своею
Успех, и к вам толпа уже благоволит.
В это время дверь в ложу тихо отворилась, и президент услышал Её лёгкие шаги.
– Виталий Александрович! – тихо позвала Даша.
Он встал ей навстречу и взял её протянутые ладони в свои. Свет рампы падал на лица мужчины и женщины, делая их неестественно бледными, и таким же неестественным казался блеск их глаз. Виталий Александрович шагнул вперёд и притянул девушку к себе.
– Привет, - тихо сказал он и легко поцеловал её губы.
– Привет, - так же тихо сказала она, касаясь рукой его щеки, - это не сон – я вижу тебя Наяву. Мне самой трудно поверить в это, но мы встретились, как два простых человека – среди толпы. – Она кивнула в сторону зала и вдруг воскликнула с удивлением. – Виталий Александрович, разве это возможно?
Президент посмотрел на сцену и увидел, что лица сменились - теперь на фоне неба в окружении архангелов вели свою беседу Господь и Мефистофель. В духе зла Виталий Александрович легко узнал Данила Воропаева, но Дарья указывала ему на юношу, игравшего роль Господа. Он перевёл взгляд и обомлел. Гипнос в тех же блестящих развевающихся одеждах, как при их первой и последней встрече, ходил по сцене и отвечал на словесные выпады Мефистофеля, играя всеми оттенками своего голоса – от торжественного до снисходительного:
– Ты кончил? С жалобой одною
Являешься ты вечно предо мною!
Иль на земле добра совсем уж нет?
Что касается Данила, то он был не просто удивлён, а напуган. На репетициях Бога играл совсем другой человек, который сейчас посылал ему всевозможные знаки из-за кулис по поводу неожиданно появившегося в действии незнакомого юноши, но не мог же Данил прервать спектакль и объявить публике, что этот незнакомец вовсе не Господь, а вообще непонятно, кто такой и откуда взялся. Остальные актёры с замершими сердцами следили за развитием событий. Между тем, Гипнос блестяще справлялся со своей ролью, и Данилу ничего другого не оставалось, как отвечать на его реплики и вообще вести себя так, как и подобает духу зла в присутствии Всевышнего. Когда они начали говорить о Фаусте, Данил уже справился с замешательством и решил следовать своей роли, не желая срывать спектакль:
– Бьюсь об заклад: он будет мой!
Прошу я только позволенья, -
Пойдёт немедля он за мной.
Господь:
Пока живёт он на груди земной,
Тебе на то не будет запрещенья:
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья.
Мефистофель:
– Благодарю: не надо мёртвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам всегда предпочитаю, -
Как кошка с мышью, с ними я играю.
Господь:
Тебе позволено: иди
И завладей его душою
И, если можешь, поведи
Путём превратным за собою, -
И посрамлён да будет сатана!..