Подарок

Ахерн Сесилия

— Сейчас детским кремом смазать нужно, — подсказала она.

— Спасибо. Ты позаботишься о Пуде, правда, Люси?

Она с важностью кивнула.

— И о маме ты тоже позаботишься?

— Да, — сказала она, горделиво вздернув нос.

— А Пуд с мамой позаботятся о тебе, — сказал он, наконец ухватив Пуда за пухлые ножки и выволакивая его из-под кроватки. Он тащил мальчика по ковру, а тот визжал, как поросенок.

— А еще мы все позаботимся о папе! — ликующим голосом возвестила она, прыгая вокруг.

— Ты о папе не волнуйся, — негромко

сказал он, думая, как надеть памперс. Наконец он справился с этим и быстро застегнул пуговички. — Сегодня пусть он поспит без пижамки, — сказал Лу, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно.

— Мама свет выключает, чтобы он заснул, — прошептала Люси.

— О, хорошо, мы тоже так сделаем, — пробормотал он и выключил свет, оставив только ночник в виде Винни-Пуха.

Пуд гукал, сучил ножками и бормотал что-то невнятное, глядя на тени на потолке.

Лу опустился на ковер, в темноте притянул к себе Люси и, обняв девочку, стал следить, как глупый мишка с опилками в голове уплетает мед из горшочка. Лучшего времени сказать ей не будет.

— Знаешь, где бы папа ни находился, что бы ни случилось с тобой в жизни, в радости или в горе, какой бы одинокой и потерянной ты себя не чувствовала, помни, что я с тобой, вот здесь. — Он тронул ее голову. — И здесь. — Он коснулся ее груди. — Помни, что я гляжу на тебя, горжусь тобой и всем, что бы ты ни делала, а если когда-нибудь ты усомнишься в моих чувствах, вспомни, что я тебе сейчас сказал, вспомни, что я люблю тебя, детка. Папа тебя любит, будешь помнить?

— Да, папа, — грустно сказала она. — А если я буду не слушаться? Ты будешь меня любить, когда я не буду слушаться?

— Когда ты не будешь слушаться, — сказал он, взвешивая каждое слово, — помни только, что папа, где бы он ни был, хочет, чтобы ты была самой лучшей девочкой на свете.

— А где ты будешь?

— Если не здесь, то где-нибудь еще.

— А где это «где-нибудь еще»?

— Это секрет, — шепнул он, стараясь не заплакать.

— В секретном где-нибудь еще, — шепнула она, обдавая его лицо теплым дыханием.

— Ага. — Он крепко обнял ее, роняя крупные тяжелые слезы и стараясь плакать беззвучно.

Внизу, в столовой, все плакали, слыша этот разговор по электронной связи с детской. Для Саффернов это были слезы радости, потому что их сын, брат и муж наконец-то вернулся к ним.

В ту ночь Лу Сафферн спал со своей женой, а после обнимал ее и гладил шелковистые волосы, пока не начал уплывать куда-то, и даже тогда он чувствовал кончиками пальцев овал ее лица и ее черты — чуть вздернутый нос, высокие скулы, подбородок; он гладил ее лицо, ощупывал его, ощупывал волосы, как делает это слепец при первом знакомстве.

— Я буду любить тебя вечно, — шептал он ей, и она улыбалась, погружаясь в этот волшебный полусон.

Но среди ночи волшебство разбилось в прах: Рут разбудил звонок от калитки. Спросонок, в халате, она провела в дом Рэфи и Джессику. С нею были Квентин и отец Лу, настороженно глядевшие на незнакомцев; они хотели защитить Рут от этого неурочного

вторжения. Но защитить ее от того, что последовало, они не могли.

— Здравствуйте, — сурово сказал Рэфи, когда они все собрались в гостиной. — Простите, что побеспокоил вас в такой поздний час.

Рут разглядывала молоденькую женщину в синей полицейской форме, ее холодные грустные глаза, ее ботинки, на которых налипла засохшая грязь вперемешку с травой, грязью измазаны были и ее брюки. Рут заметила царапины на ее лице и шрам, который та пыталась скрыть за волосами.

— Что случилось? — прошептала Рут. Слова застревали в горле. — Скажите мне. Пожалуйста.

— Миссис Сафферн, думаю, вам лучше сесть, — мягко произнес Рэфи.

— Надо позвать Лу, — прошептала Рут, косясь на Квентина. — Когда я проснулась, в постели его не было, наверное, он в кабинете.

— Рут, — сказала женщина-полицейский, сказала так ласково, что сердце у Рут упало, и она, вся обмякнув, позволила Квентину уложить себя на диван, а он и отец Лу присели рядом. Они сжали друг другу руки, сцепившись так крепко, словно прикованные друг к другу, и стали слушать, как Рэфи и Джессика говорят им о том, что жизнь их теперь изменилась круто и непонятно, о том, что их сын, брат и муж оставил их так же внезапно, как только что вернулся к ним.

Когда Санта разложил подарки в каждом доме по всей стране, когда огни в окнах стали меркнуть, венки над дверью стали словно в прижатые к губам пальцы, шторы и жалюзи опустились на окна, как веки погружающегося в сон человека, за несколько часов до того, как индейка проломила окно другого дома на другом конце города, Рут Сафферн пришла к новому осознанию того, что, несмотря на потерю мужа, у нее остались дети от него, а вся семья Лу поняла в эту волшебнейшую из всех ночей в году ночь, какой необыкновенный подарок получили они от Лу в предрассветный час рождественского утра.

29

Мальчишка с индейкой 5

Рэфи внимательно глядел на мальчишку, желая узнать, как отреагирует тот на рассказанную ему историю. Наступило молчание.

— Как вы все это узнали?

— Сложили сегодня из обрывков того, что рассказали его домашние и коллеги.

— А с Гейбом вы не говорили?

— Раньше и очень коротко. Он должен прибыть к нам в отделение.

— И вы утром заезжали к Лу домой?

— Да.

— И дома его не было?

— Ни малейшего следа. Хотя постель, на которой он лежал, была еще теплая.

— Вы все это придумали?

— Ни слова не придумал.

— Считаете, что я вам поверю?

— Нет, не считаю.

— Так зачем тогда это все?

— Рассказчик рассказывает, а верить ему или нет — дело слушателей. Рассказчику это все равно.

— Но сам-то рассказчик верить должен?

— Должен он только рассказывать, — и Рэфи подмигнул мальчику.

— Но вы верите?

Рэфи оглядел комнату, проверяя, не пробрался ли в нее кто-нибудь без его ведома. Смущенно пожал плечами, покачивая головой.