Подарок

Ахерн Сесилия

Он позволял Люси думать, будто она помогает ему подняться, таща его за руку. Он взглянул на Рут и увидел вспышку: она сделала новый кадр. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

За весь вечер они ничего не сказали друг другу о проведенном дне. В словах они не нуждались. И без слов все было понятно.

Это был лучший день в их жизни.

26

Все началось с мыши

В понедельник, наступивший после тех выходных, когда Лу Сафферн ходил на яхте и катался на коньках, он плыл по коридору, направляясь к кабинету с большим столом и лучшим освещением. Был канун

Рождества, и в офисе было почти пусто. Но те немногие, в будничной одежде, кто встретился ему в холлах и приемных, хлопали его по спине, крепко жали ему руку и поздравляли. Свершилось. Шедший за ним Гейб, помогая ему, тащил коробку с папками. Канун Рождества был последним днем перед каникулами, когда Лу имел возможность все разобрать и приготовить для работы. Рут хотела, чтобы он поехал с ней и детьми в город — побродить там и окунуться в праздничную атмосферу, но вместо этого он счел за лучшее ознакомиться с новой своей работой, с тем чтобы, вернувшись в Новом году, не тратить время, раскачиваясь и приноравливаясь. Будь то канун Рождества или нет, откладывать намеченное он не собирался.

Дойдя до своего нового просторного и лучше освещенного кабинета, он открыл дверь, они вошли, и в уши Лу полились звуки ангельских песнопений, когда он увидел дорожку из солнечных бликов, протянувшуюся от двери к письменному столу, и сияющее в солнечных лучах, как видение, громадных размеров кожаное кресло. Свершилось! И хотя теперь он и мог с облегчением перевести дух, разумнее было бы набрать в легкие побольше воздуха для возникших перед ним новых и трудных задач. При всем том, чего он достиг, надо было стремиться к большему, и так без конца. Ему виделась лестница, верхними ступенями теряющаяся где-то в облаках, лестница шаткая и ненадежная, готовая в любую минуту рухнуть, увлекая вниз и его вместе с собой. Поглядеть вниз с этой лестницы он не смел, боясь застыть от ужаса. Смотреть надо было только вверх. Вперед и выше.

Гейб поставил коробку туда, куда указал ему Лу, и, оглядевшись, присвистнул.

— Вот так кабинетик!

— Да уж. — Широко улыбаясь, Лу рассматривал помещение.

— Здесь очень мило, — добавил Гейб. Сунув руки в карманы, он прошелся по кабинету.

Лу нахмурился.

— «Мило», мне кажется, не совсем уместным определением для такого… — он обвел руками пространство, — чертовски грандиозного кабинета!

И он засмеялся, чувствуя головокружение. Его обуревали усталость и волнение, гордость с примесью страха, и он пытался совладать со всем разнообразием этих чувств.

— Так в чем же теперь непосредственные ваши обязанности?

— Я главный менеджер проектов, то есть получил в свое распоряжение разных мелких говнюков, чтобы указывать каждому из них, что делать.

— «Мелких говнюков» — это таких, как вы? Дернувшись, Лу повернулся к Гейбу лицом — так, уловив сигнал, поворачивается радар.

— То есть я хочу сказать, что всего несколько дней назад вы были в числе тех, кому указывают, что… Впрочем, не важно. — Гейб оборвал объяснение. — А как отнесся к этому Клифф?

— К чему отнесся?

— К потере должности.

— Ах, это… — Лу поднял глаза и пожал плечами. — Не знаю. Я с ним не говорил.

Молчание.

— Не думаю, что он уже достаточно поправился для разговоров, — добавил Лу, чувствуя необходимость что-то объяснить.

— Но посетителей к нему пускают, — сказал Гейб.

— Откуда вы это знаете?

— Знаю.

Вам стоит пойти повидаться с ним. Он может дать вам хороший совет. Многому научить.

В ответ на такое замечание Лу лишь засмеялся. Гейб принял это, не моргнув глазом. Стоял и молча смотрел на него. Лу смущенно кашлянул.

— Сегодня канун Рождества, Лу. Чем вы занимаетесь? — мягко спросил Гейб.

— А что, разве не видно? — удивленно всплеснул руками Лу. — Работаю!

— Но кроме дежурных охранников единственный человек в здании — это вы. Остальные ушли.

Не заметили? Все уже там. — И Гейб показал за окно.

— Значит, все не до такой степени заняты, как занят я, — с детской обидой возразил Лу. — А потом, вы ведь тоже здесь, не так ли?

— Я не в счет.

— Забавный ответ. В таком случае и я тоже не в счет.

— Если так пойдет, то вы и вправду скоро станете не в счет. Знаете, как говорил Уолт Дисней, успешнейший бизнесмен, между прочим, владелец многих компаний? Он говорил, — Гейб улыбнулся, — что мужчина никогда не должен пренебрегать семейными обязанностями ради обязанностей служебных.

Последовала долгая неловкая пауза, во время которой Лу стискивал зубы и размышлял, что предпочтительнее: попросить Гейба уйти или собственноручно вышвырнуть его из кабинета.

— А еще он говорил… — Гейб засмеялся, — что все началось с мыши.

— Ладно. А теперь мне пора за работу, Гейб. Желаю вам веселого Рождества. — Лу старался держать себя в руках и говорил если не весело, то, по крайней мере, не показывая, как сильно хочется ему придушить Гейба.

— Спасибо, Лу. И вам тоже желаю счастливейшего Рождества. И поздравляю вас с таким милым, чертовски грандиозным кабинетом!

Лу невольно засмеялся на эти слова. Дверь за Гейбом закрылась, и он впервые остался один в новом своем кабинете. Пройдя к столу, он провел пальцем по его ореховому краю, погладил крытую свиной кожей столешницу. На столе стоял лишь большой белый компьютер с клавиатурой и мышью.

Он сел в кожаное кресло и, развернувшись к окну, стал наблюдать, как готовится к празднику раскинувшийся внизу город. Какая-то часть его существа рвалась туда, но он был пойман и помещен за стекло, туда, где мог видеть окружающий мир, но не мог до него дотронуться. Он нередко чувствовал себя заключенным как бы внутри гигантского стеклянного шара с сыплющимися на него обязанностями, ошибками и недочетами. И он сидел так за столом с час или больше, сидел и размышлял. Он думал о Клиффе, о событиях последних недель, о недавно пережитом счастливейшем из дней. Думал обо всем, пока им не овладела легкая паника, и тогда, крутанувшись в кресле, он вернулся мыслями обратно в офис, к тому, что его там ожидало.

Он глядел на клавиатуру компьютера. Пристально глядел на нее. Потом перевел взгляд на тонкий белый провод мыши. Ему вспомнился Клифф, вспомнилось, как тот сидел под этим же столом, прижимая к груди эту самую клавиатуру, как, размахнувшись, он швырнул в Лу вот этой мышью и какие широко открытые от ужаса, какие затравленные были у него при этом глаза.

И в честь Клиффа он сделал то, что не позволил бы себе раньше, — скинул с ног ботинки, отключил от компьютера клавиатуру и отодвинул стул. Встав на четвереньки, он полез под стол, прижимая к себе клавиатуру. Он глядел в громадное, от пола до потолка, окно, глядел на мельтешение людей и машин внизу. Он просидел так еще час, размышляя.