Подчинение
Шрифт:
Я качаю головой в ответ
– Я-я не знаю.
– Он был самым младшим, - говорит Стоунхарт.
Его голос мягок и полон ненависти.
– Когда мальчик вырос, он обошел своих братьев. Они были медленными, тупыми и менее талантливыми, чем он. Но это не имело никакого значения для его отца.
Стоунхарт делает паузу, ожидая моего ответа. Когда же я ничего не говорю, он продолжает:
– Мальчика так и гложила ненависть. Лишь мать видела в нем человека. Мальчик вырос и стал человеком. Но вот отец по-прежнему
Я сглатываю и качаю головой.
– Чем?
– Мальчик поднялся выше всех и раздавил тех, кто сомневался в нем. Он узнал, что такое господство. Из-за мести.
Он подчеркивает это слово.
Мы оба молчим. Я чувствую, как Стоунхарт пронзает меня взглядом. Он ждет моего ответа.
– Что произошло дальше?
– осмеливаюсь произнести я.
– Великий день в жизни мальчика. Годы спустя он встретил своего отца в зале суда, которого обвиняли в рейдерском захвате компании. Мальчик изменил свое имя. Отец понятия не имел, кто за этим стоит. И когда отец с сыном встретились...тот триумф, что чувствовал мальчик, ни сравнится ни с чем.
– Зачем ты рассказываешь мне это?
– шепчу я.
– Разве это не очевидно?
– спрашивает он.
– Это предупреждение, Лилли. Думаешь, я не знаю, что ты задумала? Думаешь, я не догадался, что ты здесь искала? Мальчику нравилась месть. Ну...
Он отталкивается от стола и возвышается надо мной.
– ...черты, что есть в тебе самом, легко узнаваемы в других.
Он знает, что шепчет мне внутренний голос. Он знает, что я намерена его обмануть. Он знает, что я намерена бороться.
– Сейчас, - он отворачивается от меня и наклоняется над столом.
– Давай посмотрим, что ты здесь делала.
Мне не нравится это.
– Джереми, нет, - слабо протестую я.
– Мы не должны делать это...
Он игнорирует меня и нажимает что-то на клавиатуре. Загорается несколько дисплеев, должно быть программа наблюдения. Стоунхарт открывает календарь и щелкает на ранние даты в октябре.
– Как на счет этого?
На экране появляется картинка того, как я лежу на полу рядом с колонной. Стоунхарт оглядывается на меня через плечо.
– Твой первый день, - говорит он мне.
Он прокручивает вперед, когда я уже начинаю шевелиться.
– Джереми, пожалуйста, - прошу я.
– Мы не должны смотреть.
– Но мы будем. Ах! Моя любимая часть.
Я в ужасе смотрю на то, как я переступаю границу. Вздрагиваю, когда за мной раздается хлопок. Лилли на экране напрягается, спустя какое-то время снова идет вперед.
Я чуть было не закричала на нее, чтобы она остановилась. Страх зарождается внутри меня, когда я вижу, как я делаю неосторожный шаг в сторону занавеса.
Стоунхарт ставит на паузу на том моменте, где я корчусь на полу. Он смотрит на меня.
– Помнишь, что было потом?
Бессознательно
– Джереми, пожалуйста.
– Вот, почему ты здесь, - говорит он. - Ты пришла в эту комнату для этого? Теперь смотри.
Он нажимает на воспроизведение. Видео заставляет меня переживать ужасные чувства. Оно без звука, но я помню те визги перед тем, как упасть в обморок.
Стоунхарт пристально смотрит на меня. Я хочу отвернуться от экрана, но не могу. Ему это не понравится.
Мои ногти впиваются в ладони. Я тяжело дышу. Мое сердце бешено колотится от того, что ошейник может в любой момент причинить мне боль.
Наконец Лилли на экране отпускает. Я отвожу взгляд.
– Понравилось?
– спрашивает Стоунхарт.
– Знаешь, у меня здесь целая коллекция. Давай посмотрим...что еще тебе интересно?
Его брови поднимаются вверх.
– Я знаю.
Он снова возвращается к экрану и отмечает другую дату.18 ноября 2013 года.
Мониторы показывают нас вместе в солярии. Мы сидим за столом, ужинаем. Я знаю, что будет дальше.
Я не могу смотреть. Я не могу смотреть на то, как он насилует меня. Воспоминания о той ночи еще свежи в моей голове.
Мне нужно уйти.
Я встаю.
– Сиди, Лилли, - рычит он.
– Или столкнешься с куда более худшими последствиями, чем это.
Мои глаза бросаются к открытой двери. Грудь вздымается. Никогда не думала, что захочу вернуться в солярий. Но сейчас я хочу этого больше всего.
– Я сказал сидеть!
– кричит Стоунхарт.
Последний раз бросаю взгляд на дверной проем. Мне нужно выбраться отсюда. Но чем дольше я продолжаю стоять, гнев Стоунхарта только разрастается.
Всё же я опускаюсь на стул.
Он улыбается.
– Хорошо, а теперь смотри.
Мое тело начинает дрожать.
– Подожди, - ехидно добавляет Стоунхарт.
– Я забыл добавить звук.
Он стучит по клавиатуре, и становятся слышны наши голоса.
– Как прошел твой день?
– спрашивает Стоунхарт на видео.
Я не отвечаю, на что он говорит:
– Принято отвечать, когда тебя спрашивают.
– Хорошо. А твой?
Выражение лица Стоунхарта меняется.
– Стоит ли мне напомнить тебе правила поведения?
Я съеживаюсь каждый раз, когда заканчивается разговор. В затылке начинает пульсировать. Страх зарождается внутри.
– ...конечно, я прав, - говорит Стоунхарт.
– Я редко ошибаюсь.
Дыхание учащается. Реальный Стоунхарт смотрит на меня, убеждаясь, смотрю ли я на экран.
– Джереми?
– мой голос слегка дрожит.
– Могу ли я задать тебе вопрос?
Он поднимает бокал и крутит его в руке.
– Ты помнишь наши правила?
– Да.
Мои ладони становятся мокрыми. Пот стекает по спине. Я чувствую себя в ловушке, когда Стоунхарт смотрит на меня.