Подчини меня нежно
Шрифт:
Я поднялась и вопросительно посмотрела на него, пожирающего взглядом мое тело.
— Раздевайся, — отрывисто скомандовал он, все еще глядя на мою грудь.
Не спеша поднявшись, я сняла платье и трусики, чувствуя себя немного неловко — он был все еще полностью одет, не считая расстегнутых брюк.
— Туда, — велел он, указав мне глазами к стене, на которой висели цепи. Прямо под ними лежал мягкий мат. Осторожно ступив на него, я подошла лицом к стене и послушно подняла руки, позволяя заковать себя, чувствуя, как сердцебиение ускоряется с каждой минутой, особенно
— Не думать, — рявкнул он, и увесистый шлепок огромной ладони по уже отшлепанному месту заставил меня взвыть и сжаться всем телом. После небольшой паузы он шлепнул снова — по другой ягодице. Судорожно схватившись за цепи, я напряглась всем телом, чувствуя себя беззащитной со скованными руками.
Еще один удар — и я бы заплакала, не столько даже от боли, сколько от этого чувства собственной незащищенности, но он больше не ударил, а погладил ладонями мои бедра, после чего теплые руки поползли вверх, лаская живот и, наконец, грудь.
Тихий стон, беззащитность которого поразила меня саму, словно вырвался из какого-то затаенного нутра. Я обычно так не стонала. Макс подошел ближе, словно откликаясь на зов, и мой затылок сам собой лег на его грудь. Его пальцы сжали мои соски, почти до боли, а затем снова — нежные ласки. И снова сжатие.
— Ай!
— Чшшш. Закрой глаза, — прошептал он мне на ухо, и одна его ладонь поехала вниз, где очень скоро чуткие подушечки пальцев нащупали мой клитор и стали ритмично стимулировать его круговыми движениями — а потом быстрыми мягкими нажатиями. Его пальцы на моей груди, тем временем, сильно сжимали и выкручивали сосок. Если бы не эта чувствительная отвлекающая боль, я бы уже кончила — так классно он умел ласкать внизу.
Тихонько захныкав, я прижалась к нему спиной еще ближе, и он, наконец, оставил мою грудь в покое, но тут же прекратились и ласки. Так что я застонала еще громче — от разочарования.
— Отшагни немного назад и прогнись, — прошептал он, сам отводя мои бедра на нужное расстояние, а затем отодвинул мою щиколотку в сторону своей ногой. Ухватившись за цепи, я почти повисла на них, принимая первый толчок. Тремя весьма немилосердными ударами он втиснулся в меня до конца, крепко удерживая мои бедра прижатыми к своим. Мурашки пронеслись по всей спине вверх — до затылка, и я громко застонала.
— Вот так. Кричи, громче, — требовательно прошептал он и тут же принялся трахать меня так, словно это тоже было наказание.
Теплые руки быстро вернулись на мою грудь, сжимая ее, а его темп ускорился, и мне было трудно даже дышать. От совета кричать он мог бы и воздержаться, подумала я позже — даже если бы захотела, я не смогла бы удержать ни единого громкого стона с каждым его толчком. Под конец, перед самым оргазмом, я уже даже не стонала, а скулила, словно щенок, чувствуя, как вся становлюсь мокрой и растекаюсь в его руках, безвольно позволяя ему двигаться как угодно. Оргазм взорвал что-то в моей голове, и я ничего не соображала даже тогда, когда он уже отстегнул меня и взял на руки, закутав в плед.
— О боже. Что со мной? — хриплым шепотом спросила я, когда вечность спустя обрела способность говорить.
— Сабспейс, малыш, — еле слышно ответил он, словно боялся потревожить мое состояние, еще до конца не проснувшееся. — У тебя такие офигевшие глаза.
— Меня никто так не трахал.
— Догадываюсь. Иначе ты бы от этого не улетела так просто, — с нежной улыбкой ответил он, все еще очень тихо и еще немного покачал на коленях, заправляя за ухо прядь.
— Ты такая маленькая там, внутри. Мне было горячо.
— Это ты здоровенный.
— Делаешь дому комплименты, маленькая саба?
— Это нельзя? — робко спросила я.
— Можно, — сказал он и наклонился, касаясь моих губ губами. Нежно и очень медленно его язык приласкал мою нижнюю губу, раскрыл рот, скользнул чуть глубже, коснувшись моего языка, вернулся. О боже. Это было почти как маленький оргазм. Может ли один человек так хорошо уметь делать все, что связано с сексом?
С тихим стоном я обняла его за шею, возвращая нежный поцелуй и с глубоким удовлетворенным вздохом уткнулась в его шею, вдыхая его запах, терпкий после секса.
— Я хочу с тобой еще поиграть сегодня. Выдержишь, как думаешь? — спросил он, наклонив голову на бок, и мое сердце подпрыгнуло.
— Да, — просияв, отозвалась я. И только пару минут спустя подумала, что, наверное, глупо было так явно показывать свои чувства.
Глянув на циферблат своего мобильного телефона, когда я уже начала одеваться, Макс вдруг заторопился:
— Нам надо быстрее вниз, там аукцион начинается.
— Аукцион?
— Да, сейчас увидишь. Давай-давай, — поторопил он, застегивая брюки, и ныряя одним движением в футболку.
Он снова запер за нами комнату, когда мы вышли, и почти бегом мы бросились к лестнице — а спуститься до конца смогли не сразу, поскольку народ толпился прямо под ней. Нижний зал за то время что нас не было, здорово поменялся. Вместо двух станков откуда ни возьмись вырос небольшой помост, на котором уже стояла абсолютно голая, если не считать набедренной повязки, молодая девушка с большой грудью.
— Порка, минет или куни, игра с воском. Партнер любого пола. Две тысячи — два! — надрывался рядом веселого вида рыжий паренек в форме, которую носили местные служащие. Девушка улыбалась, мужчины в зале переглядывались и поднимали руки, называя новые цены. Не успела я и глазом моргнуть, как девушку продали с молотка за десять тысяч.
— Что это значит? — тихо спросила я у Макса.
— Это развлечение, — ответил он, стоя за моей спиной и шевеля мне волосы своим дыханием. — Деньги частично будут зачтены в оплату членского билета в клубе для покупателя и девушки. Тридцать процентов уходит клубу. Тот, кто продаст себя дороже других, получит годовой членский билет. То же самое — тому, кто больше всех потратит денег. Конечно, уже сверх его тридцати пяти процентов.
— Ты хочешь поучаствовать? — спросила я, и на лице Макса появилась какая-то странная улыбка.