Подчини волну!
Шрифт:
Но был запах - полынь и медь. И вкус - чуть солоноватая, чуть горчащая морская вода, подслащенная мятными леденцами. Зато тактильные ощущения усилились в разы, в сотни раз. Все тело стало резонатором, мгновенно реагирующим на малейший, даже едва ощутимый раздражитель. На пальцах - его волосы, гладкие, тяжелые, как толстые нити. На бедрах - шероховатая грубость его брюк. Горячечное, ощущаемое плотно, как будто оно давило, дыхание - на шее ключицах, груди.
Врач ничего не знала о собственной груди. Она-то искренне полагала, что
Но туже всего закручивала спираль пуговица. Медная, не слишком большая, рифлёная, наверное, пуговица на его джинсах. Именно она, зажатая телами между ее ног, подло и, как будто насмехаясь, задевала, давила, раздражала. Заставляла позвоночник выгибаться напряженной дугой, прижимаясь и к ладоням, и к губам, и к твердой, как доска, груди мужчины. Маленький кусочек металла, по собственной воле оказавшийся в нужном - или не нужном?
– месте, стягивал реальность так туго, что Вейр не могла дышать. Она в прямом смысле слова захлебывалась, когда стон и вдох пробкой застревали в горле.
И именно пуговица заставила ее прийти в себя. Дем шевельнулся, чуть отстранился и Ли со всхлипом втянула воздух. Единственный вздох проморозил ее от затылка до пят, как будто внутренности ледяной водой окатило.
Что она делает? С кем? Где?! О, Боже! Главное - как?! Даже с мужем такого...
Доктор забилась, выворачивая голову, колотя кулаками по каменным плечам парня, пытаясь если не освободиться, то хотя бы увернуться. Лейтенант замер, но не отодвинулся ни на миллиметр, прижимая ее к столу.
– Почему?
Голос у него был глухой, горловой, рыкающий.
– Так нельзя, - Вейр чувствовала, что сейчас разревется. Слезы жгли глаза, как перец.
– Отпусти...
– Почему?!
– Это не правильно...
Парень неторопливо запустил пятерню в ее волосы на затылке, сжал - не больно, но требовательно, заставляя повернуть голову, смотреть на него.
– Ты меня видишь?
Доктор молчала, сглатывая горькие, едкие слезы - только бы наружу не пролились.
– Ты меня видишь?!
Он легонько толкнул ее ладонью в затылок, как будто встряхивая.
– Д-да...
– пролепетала Вейр.
Ли мечтала только об одном - как можно быстрее оказаться под обжигающе горячей водой. Желательно кипятком. Может быть, он поможет избавиться от собственной грязи. Ее начало потряхивать. Возбуждение отхлынуло от кожи, осев внизу живота свинцовым, болезненно давящим комом.
– Смотри на меня!
– Приказал Дем, снова наклонился над ней, так низко, что их губы почти касались друг друга.
– Не закрывай глаза.
Врач и рада бы была не видеть. Только вот желтые, ненормальные, нечеловеческие глаза завораживали куда эффективнее гипнодиска.
– Подчини волну, - прошептал лейтенант, - Или утонешь.
Он отстранился, приподняв Ли. Мозолистая ладонь проехала по бедру, избавляя ее от белья. И спираль, как отпущенная пружина, раскрутилась в обратную сторону.
Дем не любил - он брал, резко, жестко. Сильнее, еще сильнее - дальше, выше, глубже. Требуя все больше и больше. До стона. До крика. До воя.
До полной потери себя самой.
До белой ядерной вспышки, в которой грязь превратилась в пепел.
А потом исчез и он.
***
«О, как нежданно кончился диван!». Пожалуй, только эта мысль, крутящаяся в голове как закольцованная запись, и не дала Вейр разреветься. Фразочка, конечно, дурацкая. Но великолепно отражающая суть. Диван, в смысле сказочная реальность, закончилась очень неожиданно.
Она почти уснула, подложив под голову руку Дема, чувствуя затылком его теплое, щекотное дыхание. А спиной - грудь, широкую и твердую, как забор. И дико, невероятно, до истошного верезга приятную. Если бы еще она могла визжать. Но то, что у нее даже и на восторги никаких сил не хватало, тоже восхищало.
В общем, пребывая где-то между облаками и Раем, Вейр почти уснула. И тут лейтенанта, который, кажется, тоже дремал, кто-то укусил. Иначе она его поведение объяснить не могла. Парень вскочил, натянул штаны, как по тревоге, схватил остальную одежду в охапку. И, бормотнув на прощание что-то среднее между: «Все было зашибись!» и «Провались ты к черту!», растворился за дверью, как призрак. В принципе, доктор даже не была уверена, открывал ли он эту чертову дверь? Вполне возможно, что в спешке парень ее не заметил и прошел насквозь.
А Ли осталась, естественно. Гоняя в башке дурацкую фразочку и обнимаясь с подушкой. Ну, и изо всех сил пытаясь не разреветься. На уговоры себя резервов уже не оставалось. Да и смысл уговаривать? Все кристально ясно. Достаточно разложить факты по полочкам.
Парень был на взводе, не остыл еще после драки. А с женщинами у них тут явные проблемы. В такой ситуации и старуха, сторожившая их офис, покажется богиней красоты и желания.
Угар прошел и адреналин схлынул. Тут-то богиня и стала той, кем была на самом деле. Не самой привлекательной теткой лет на пять старше.
Понятно, почему он сбежал, сверкая пятками. Наверное, сейчас трясется, бедный, и пытается сообразить, как бы так сделать, чтобы она на него вешаться не начала. И вот теперь попробуй все это вывернуть, чтобы утешиться. Не получается, никак.
На тумбочке длинно и мерзко зудел будильник. Вейр не глядя протянула руку, прихлопнув его, как муху. Надо вставать. Вот ведь, вроде бы и жизнь с чистого листа начала, а это проклятое «надо» все равно ее преследовало. Опять надо вставать, надо делать вид, что ничего не произошло, надо работать, надо «сохранять лицо».