Подчиню тебя себе
Шрифт:
Так уж вышло, что меня выхаживал Керем, основатель центра социальной помощи. Под его началом и находится та больница, где я оказался. Керем – добрейшей души человек. Мудрый, светлый, готовый ради других отдать последнюю рубашку. Он открыл мне глаза на многое. Не дал сгинуть во тьме, которая до сих пор жрёт меня изнутри.
Но Керем не всегда был таким просветлённым. Он не понаслышке знает, что такое тёмная сторона. Когда-то давно Керем был членом криминальной группировки. А оттуда просто так не уходят. Нет, Керема никто не тронул, его отпустили с миром. Даже защиту его социального центра обеспечили. Но ничего
Так вот, о случайностях. На моё счастье или беду, соседом по палате оказался не абы кто, а сам главарь той группировки. Хотя во главе он встал аккурат после нападения на них с отцом. Отец не выжил, а Юсуфа еле вытащили с того света.
Может, поэтому Юсуф настолько проникся моей историей и захотел помочь. Я даже не попытался отказаться. Выбора у меня особо не было, к тому же ярость и жажда мести затуманили мой разум. Я принял предложение, прекрасно понимая, что без посторонней помощи буду карабкаться наверх до самой старости.
Прошло всего семь лет, а у меня уже есть всё. Деньги. Связи. Имя. И два надёжных друга – Керем и Юсуф. Они не предадут, знаю. Я могу доверить им даже свою жизнь.
Легален ли мой бизнес? Всё в рамках закона, а они, бывает, гнутся и расширяются, если есть нужные связи.
Всегда ли я действую честно? Никогда больше не позволяю себе такой роскоши.
Измарал ли я руки в грязи? Да, и не только в ней.
Это я подослал к Воскресенскому тех, кто в итоге убедил его ступить на скользкую дорожку. Я сделал так, чтобы он прогорел. План требовал времени. И это лишь первая ступенька к уничтожению Григория. Я ждал долгих семь лет и подожду ещё. Всё будет сделано идеально. Никто меня не заподозрит. И я не успокоюсь, пока не увижу, как Григорий Воскресенский ползает у меня в ногах и молит о пощаде. Но и тогда вряд ли я обрету покой. Страдающей душе он неведом.
– Эмир, – окликает меня Алина, вырывая из пучины мыслей. – О чём ты хотел со мной поговорить?
Я и забыл про неё, настолько тихо она сидела. И вот что с ней делать? Опозорить прилюдно, разорвав помолвку и озвучив причину? Разумеется, я не опущусь до такого. Дети не должны расплачиваться за грехи родителей. Пусть Алина и дрянь, но она не монстр. Просто эгоистичная богатенькая сучка. Она восприимчива к чужому влиянию, значит, я могу использовать её в своих планах.
Только одного я пока до конца не понял: Воскресенский решил подложить её под меня, чтобы выбить к себе особое отношение, или решил с помощью Алины подобраться к моим делам? Он ведь уже проворачивал подобный фокус в прошлом. Вряд ли девчонка что-то смыслит в бизнесе или способна отключить видеокамеры и сигнализацию и вскрыть сейф. Она даже со стиральной машинкой не смогла совладать.
Перед глазами встаёт образ Алины, когда я застал её посреди разгромленной ванной, и уголки губ невольно ползут вверх. Но потом я вспоминаю её вчерашние слова, и меня словно ледяной водой окатывает, а ярость вновь ударяет в мозг.
Денег она хочет и ничего другого. Моих или чьих-то ещё – какая разница! Ей же плевать на чувства. Значит, ни моего уважения, ни моего внимания она не заслуживает. Ни
Так какого хрена до сих пор хочу её до умопомрачения? Ей ведь всего девятнадцать. Ни шарма, ни ума, ни опыта. Но кроет от неё так, что порой в глазах темнеет. Как представлю, что её будет трахать кто-то, кроме меня, так хочется всё вокруг разгромить.
Когда она в клуб потащилась, чтобы найти вариант на ночь, прибить её был готов. Сам не знаю почему. А если бы я не пошёл за ней, что тогда? Как вариант, нашли бы на утро где-нибудь на свалке. Повезло девчонке, что я слежу за ней с того дня, когда Воскресенский заикнулся о свадьбе. Нужно было подобраться к Алине, чтобы прощупать её отношения с отцом. Как оказалось, не такие уж они и радужные. Но это ещё не говорит о том, что она не сыграет против меня по просьбе папочки.
Сначала я думал отказаться от женитьбы, но, когда Воскресенский сказал, что в качестве свадебного подарка отдаст мне часть акций своей дочерней фирмы, я согласился. Наивный идиот обрадовался. Как можно быть таким недальновидным?
Я уже владею его основной фирмой и скоро женюсь на дочери, а ведь это только начало. Алина – мой дополнительный козырь. Пусть Воскресенскому и наплевать на свою единственную дочь, зато его жене – нет. А она может влиять на мужа, это я сразу понял. Воскресенский будет умолять убить его, когда я с ним закончу.
Единственная проблема в Алине. Вроде и презираю её, но зацепила сучка. Красивая, как ни крути. Есть в ней что-то. Мозг вопит, что нужно послать её куда подальше, а вот мужская сущность клацает зубами и рычит «Моя!»
Смотрю на заплаканное лицо, искусанные губы и растрёпанные волосы, и меня опять накрывает. Нет, не отпущу я её никуда. По крайней мере, не сейчас. Поднимаюсь на ноги и цежу сквозь зубы:
– Бракосочетание состоится. Вставай и иди за мной.
Глава 3
Эмир
Вталкиваю её в комнату, завожу в ванную, говорю подойти к раковине. Когда Алина выполняет приказ, встаю за её спиной и чеканю:
– Смой с себя всю штукатурку, распусти волосы, расчеши их и подкрась ресницы. Этого будет достаточно.
Алина испепеляет меня глазами через отражение в зеркале и молчит. Бесит, не могу. Вроде и не перечит, но этот взгляд… В нём читаются протест и толика презрения. Смотрит она свысока, гордо вскинув голову. Королева, блять. Ну ничего, я поубавлю её спесь. Скоро станет шёлковая.
– Выполняй.
– Мне нужно будет сделать полноценный макияж, чтобы замаскировать все… – она осекается. – Следы.
– Не нужно. Пусть видят, чья ты.
– Эмир, я не могу показаться на людях в таком виде.
Подхожу к ней ближе и шиплю на ухо:
– С этой минуты ты будешь делать всё, что я говорю. Приступай. Или мне самому тебя умыть?
Злость ухает в висках с такой силой, что, кажется, ещё немного – и я придушу девчонку голыми руками. Не могу понять, что конкретно меня сейчас так бесит. Хотя нет. Могу. Я злюсь даже не на неё, а на себя, потому что снова ощущаю желание обладать ею. Долго. Жёстко. Во всех мыслимых и немыслимых позах.
– Не надо, я сама, – цедит она, берёт средство для умывания, открывает воду и склоняется над раковиной, упираясь при этом пятой точкой мне прямо в пах.