Подкова для черепахи
Шрифт:
– Глупости. Как ты мог камешком заставить остров плыть не так, как он плыл до того?
– А как ещё объяснить то, что произошло?
– Никак. Не надо это никак объяснять. Я живу подольше твоего и успел заметить основную причину всех событий.
Искор молчал и вопросительно смотрел на книгу.
– Вы называете её недоля, – пояснил Квасунт. – Просто так произошло, и на то нет одной причины. Огромное, недоступное счёту количество событий влияет на каждое новое. Да, ты силён, обладая моей силой, но не думай, что теперь отвечаешь за то, что происходит в Яме.
– Чаше.
– И там, и там.
– Но
– Опять глупости.
– Но это мои глупости, Квасунт! И пока ты со мной, тебе придётся принимать мои правила.
Квасунт зашелестел страницами.
– Что ты делаешь?
– Вы называете это хлопать. Впечатляющая речь.
– Спасибо, – немного стесняясь, резко закончил Искор.
– Раз не собираешься делать что-то интересное, поставь меня на подоконник, понаблюдаю за тем, что происходит на улице.
Искор выполнил желание своей капризной книги и сам решил прилечь вздремнуть до вечера.
Вернувшись в комнату Скупа, Гакка увидела, что её хозяин тоже прилёг отдохнуть и, как и в другой комнате, сдвинул две кровати. После удобств Пасти бегемота сын Легендона не привык спать на узких койках, что стояли в большинстве постоялых дворов Чаши.
Гакка огляделась и, убедившись, что в этой комнате третьей койки не было, вздохнула и пошла патрулировать город.
Когда солнце полностью скрылось за стеногорами, она вернулась в таверну “У Адара хорошо” и застала своего господина за подготовкой.
– Ты хочешь провести вечер с Искором?
– Очень, но, к сожалению, не смогу.
В тот же миг в дверь постучали. Гакка, так и стоявшая у двери, открыла гостю. За дверью, поправляя балахон, стоял Искор.
– Славный вечер! Вы ещё настроены на прогулку?
– Конечно, добрый друг! – Скуп встретил его с улыбкой. – К сожалению, я неважно себя чувствую и должен буду провести этот вечер, как и твой герой, в кровати, восстанавливая силы, но Гакка с удовольствием составит тебе компанию. Она мне как раз говорила, что засиделась в четырёх стенах.
– А я думал, она только что вернулась. Слышал звук её шагов, потому и постучался к вам.
– Я образно. Так или иначе, насладитесь этим вечером за меня и твоего Кузнеца!
Закончив, Скуп уселся в кресло и накинул на себя плед. Он достал свой журнал из сумки и хотел вести какие-то записи.
– Чего же вы ждёте? – он оглянулся на стоявших в дверях Искора и Гакку. – Пора, бубы не ждут!
После неожиданного для Гакки хода её хозяина она вышла из комнаты и закрыла дверь. Перед ней стоял улыбающийся Искор и покачивал руками.
– Хочешь посидеть, выпить браги? – спросила она.
– Я с брагой не очень. Может, нам лучше прогуляться? Я не успел ознакомиться с городом.
– Ты же гулял ночью перед битвой? Я видела тебя.
– Мне кажется, когда город не ждёт войны на рассвете, он должен быть совсем другой.
Гакка ухмыльнулась и согласилась с Искором. Двое покинули таверну и направились к главной улице. Город и вправду вёл себя иначе. Отмечали успешное завершение войны, уже с меньшим количеством браги и больше полагаясь на танцы и песни. Вдоль улочек, расходящихся от центральной площади, зажигались свечи, факелы и фонари. По звукам музыки и огням было легко понять, где праздник уже в разгаре, а где только начинается. Все местные переоделись в свои обычные одежды ремесленников и мирных горожан, стражники поскидывали свои доспехи и оружие, и лишь герои оставались в своём обычном наряде. Они и на поле битвы выделялись из общих рядов войск. Внешний вид героев и их обмундирование не всегда поддаётся логике, инстинкту самосохранения и здравому смыслу, но именно этот облик считается “геройским”. Мирные жители видят их издалека и могут поскорее смыться под свою крышу или, наоборот, подскочить, предлагая услуги. Носы гильдии героев легко обнаруживают виновников подвигов в толпе зевак и могут вести подсчёт очков на поле битвы, если в наличии имеется утёс, гора или высокое дерево, на котором можно расположиться с журналом и счётами. А сами герои без труда могут замечать конкурентов.
На взгляд Искора, Кузнец отличался от героев своим внешним видом. У него не было рельефных мышц, он не носил странные кожаные одежды, довольно сомнительные средства защиты и аксессуары. Даже походка и манера двигаться у него, скорее, походила на мирного жителя. И тогда мальчишка задумался, изменила ли его героя мирная жизнь, или он всегда был таким. А может, и все герои того времени так выглядели? Как однажды сказал Кузнец – “ловцы недоли” или “варвары хаоса”, как его назвал нос при первой их встрече в Полупорте. Он начал яснее видеть ту разницу между героями сегодня и Кузнецом, который так противится этому современному устою. Видеть, но не понимать.
Потом Искор обратил внимание на пекаря, который вынес свежий хлеб и угостил всех собравшихся на узкой улочке. Он не сразу узнал его, но этот пекарь стоял через одного рядом с ним этим утром. Он был в кожаных доспехах и нелепом шлеме, но сомнений не было, это точно был он.
– Люди так быстро вернулись к своей обычной жизни, – сказал он вслух.
– Как ты сам заметил, войны как таковой и не получилось. Так что толку отвлекаться от привычных дел?
– Ты права. Я не привык к тому, как живут города и большие деревни. Тут всё время что-то происходит. За эту четверть года мы не были ни в одном городе, где не случилось бы какого-то происшествия.
– Ты сам ответил на свой вопрос.
– А я разве задал вопрос? – его наивные глаза уставились на Гакку.
– Я хотела сказать, что когда к тебе в дверь раз за разом стучит недоля, – это становится твоей обыденностью, и такой день ничуть не отличается от многих других. Как смена погоды или обуви. Ты просто подстраиваешься.
– И поэтому ты не можешь придавать много значения таким событиям, иначе придётся только и делать, что переживать да причитать, так?
– Всё верно, Искор, – она кивнула и, учуяв улыбку на своём лице, тут же сбросила её.
Они вышли на очередной перекрёсток, где один довольный человек с яркими щеками и горящими радостью глазами играл на мехах, к которым было прицеплено довольно много флейт, дудок и прочих духовых. Инструмент издавал неописуемые звуки. Они и скрежетали, и свистели, и при этом звучали, как группа замёрзших дудочников с неровным дыханием. Музыка получилась очень озорная и весёлая. Как только двое вышли на перекрёсток, их тут же подхватили под руки и затащили в хоровод.
А тем временем Квасунт стоял на подоконнике и смотрел в окно. На улице у трактира “У Адара хорошо” было довольно тихо. Возможно, потому что жители этой улицы не были любителями громких пиров. Возможно, потому что они были против того, чтобы другие пировали, и окатывали каждого весельчака ведром воды. Ещё до заката они забрасывали шумных прохожих мусором, но на всю ночь помоев не наберёшься.