Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской

— Как надлежит читать сие сочинение, коли взбредет охота ознакомиться:

Трактат о жизни королевы Мелисенты, написанный моим вторым персонажем, Фатимой (в образе которой я выбралась из рая после смерти Мелисенты), состоит из главок, частью сочиненных мною, частью безбожно переписанных из разных авторов, вроде Ибн

Тексты, помещенные в знаки ///, являются примечаниями. Они не входят в собственно текст трактата и принадлежат перу позднейшего комментатора.

Лживые стихи о Мелисенте написаны в поезде «Свердловск — Ленинград» Татьяной Протасовой (леди Протасиком, она же Агнес де Вуазен) и мною — совместно, под стук колес.

Мастерский загруз был написан Эженом, о чем также указано в надлежащем месте.

Трактат надлежит читать с доброй ухмылкой. Ни одно ироническое замечание в чей-либо адрес НЕ ЯВЛЯЕТСЯ НАЕЗДОМ! Любая насмешка относится исключительно к персонажу, но не к человеку.

Да пребудет милость Господня с вами и ныне и вовек!

Кавалер ордена «За фанатизм», врученного в раю архангелом Гавриилом

Елена Хаецкая

— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного!

Не уподоблюсь Юсуфу, как о том поведал Фарид-аддин Аттар. Повстречались после многолетней разлуки Якуб и Юсуф, и спросил Якуб Юсуфа, отчего тот не дал знать о себе, почему не отправил даже письма? Однако Юсуф показал тысячи листов чистой бумаги с одной только фразой в начале: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного». Он писал на этих листах длинные письма, но все написанное, кроме первой фразы, исчезало. Ибо что можно сказать сверх басмалы, вмещающей в себя весь мир?

События, о которых я расскажу, достойны того, чтобы быть явлены, и потому, если захочет Аллах, я доведу свое дело до конца.

Мой отец, Муин-ад-Дин, эмир Дамаска, — самый умный из всех живших. Сейчас он уже умер. У него было много сыновей, но все они погибали в сражениях, либо же умирали во младенчестве. И призвал к себе жен своих и наложниц эмир и так сказал им:

— Много сыновей нарождалось у меня. Но все они умерли, и толку от них я видел немного. Теперь же я желаю, чтобы одна из вас принесла мне дочь. Пусть хотя бы дочь будет умная.

Вот так и случилось, что я родилась на свет.

Меня зовут Фатима. Это хорошее имя. Так звали дочь Пророка.

Из живших на земле мой отец лучше всех знал королеву Иерусалима Мелисенту. Вот ее подлинная история, которую он мне поведал и которую я расскажу, если захочет Аллах.

— Мелисента была регентшей при малолетнем Балдуине III, к тому же, по одной из легенд, страдавшем проказой. Во время взятия сарацинами Эдессы она послала отряд рыцарей на помощь Жослену Эдесскому, но подмога ее запоздала.

Спустя три года на встрече королей-крестоносцев и правителей Иерусалимского королевства в Акре Мелисента безуспешно пыталась отговорить Людовика (Французского) и Конрада (Императора Священной Римской Империи Германской Нации) от штурма Дамаска, напоминая им об основной цели похода — отвоевании Эдессы. Судя по, как теперь говорят, «неофициальным данным», у Мелисенты была связь, сильно тайная, с Дамаском, и вообще взаимоотношения Иерусалима и Дамаска, балансируя между войной и миром, склонялись, хоть и медленно, в сторону сотрудничества.

Фактически же положение правителя Иерусалима было похожим на то, что несколько лет назад было в Чечне: русская администрация, ненавидимая всем населением, кроме русской диаспоры.

Едва ступив на престол, Балдуин III (по легенде, которая отрабатывается на игре) неожиданно заболел проказой. Средневековое сознание прочно связывало эту болезнь с Божьей карой. Поговаривают, что юный Балдуин в бытность свою принцем отличался игривым нравом и любил топить купеческие корабли арабов, а имущество… Впрочем, может быть, это лишь слух? Мелисенте, как близкой родственнице Балдуина, это всяко видней.

Кроме того, ни в коем случае нельзя допустить нападения крестоносцев на Дамаск: во-первых, взяв его, Конрад или Людовик и не подумают вернуть законное имущество Арденнско-Анжуйской династии Иерусалиму. Во-вторых, к Мелисенте поступили сведения о Дамасском Доме Мудрости, где много информации и по политическим вопросам (как лучше обуздать Восток), и по экономическим (как лучше обобрать его), и по религиозно-мистическим, и даже книги некоего Усамы ибн Мункыза… (На самом деле под именем Усамы ибн Мункыза скрывался мой отец, который действительно являлся кладезем премудрости и иногда составлял книги). Конечно, можно просто захватить Дамаск, но нет никакой уверенности, что во время штурма библиотека Дома Мудрости не сыграет в ящик… Да и администрация Дома находится с Мелисентой в дружеской переписке…

Таков был мастерский загруз Эжена. В дальнейшем мы увидим, как Мелисента прожила свою жизнь и насколько удачно она пошла поперек загруза (ибо по особенности своего характера обыкновенно склонялась плавать вверх по течению).

— В 1131 г. Балдуин II заплатил дань смерти; в последний свой час он велел перенести себя к Гробнице Иисуса Христа и тут же скончался на руках дочери своей Мелисенты и зятя своего Фулька Анжуйского. 18 лет был он графом Эдесским, 12 лет — королем Иерусалимским; два раза — военнопленным и семь лет просидел в оковах. Балдуин II отличался храбростью, но злая судьба не допустила его принимать большого участия в славных событиях, ознаменовавших его царствование. Он был набожнее, чем, может быть, это подобало князю и воину, руки его и колена одеревенели от благочестивых упражнений.

Балдуин II обращал особенное внимание на внутреннее устройство государства. Чтобы предохранить Иерусалим от недостатка продовольствия, он дал хартию армянам, сириянам, грекам и сарацинам, на основании которой тем дозволено привозить в город без пошлины вино, пшеницу и всякое зерно.

Фульк V Анжуйский, сын Фулька Решина и Бертрады де Монфор,///Бертрада де Монфор, если этого кого-то интересует, была дочерью Симона I, графа Монфора, и Агнес д'Эврэ, супругой Фалька IV Анжуйского. Знаменитому Симону IV де Монфору, завоевателю Лангедока, Бертрада приходилась двоюродной бабкой.///прибыл в Палестину, чтобы принимать участие в делах христианских рыцарей; он сделался зятем и наследником короля Иерусалимского. В продолжение целого года Фульк Анжуйский содержал на свой счет и водил на войну сто человек вооруженных ратников; благочестием своим и храбростью он заслужил уважение всех христиан.