Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
сначала хроникером, потом главным редактором, а с 1872 года - директором, обеспечила
ему большое количество противников и около пятнадцати дуэлей, одна из которых со-
стоялась против Орельена Шолля, а другая - против Анри Рошфора из-за Жанны д’Арк.
Неизменный сторонник Второй Империи, он в двадцать шесть лет получил орден Почет-
ного легиона и поздравления императрицы, дрался под Седаном и попал в плен в Силе-
зии”.
Политической карьере Поля не
журналист Адольф Гранье де Кассаньяк, бывший до сына главным редактором офици-
озного при Империи журнала “Лё Пэи” (“Родина”), а с 1852 до 1870 года также предста-
вителем Жерского департамента в законодательном корпусе. В 1876 году, вместе с сыном, он был снова избран депутатом от Жера. Так что и журнал, и политическую карьеру сын
унаследовал от отца. Поль де Кассаньяк в какой-то степени был похож на нашего депутата
Владимира Вольфовича Жириновского, он первым усвоил себе систему прерывания ора-
торов и оскорбительных личных нападок. Поль Гранье де Кассаньяк, как и его отец, не
гнушался никакими средствами для достижения поставленной цели, благодаря чему при-
обрел популярность в самых низких слоях французского общества. Провозглашенный им
девиз был: “ Мы пройдем через сточные канавы, а ванну можно принять и потом”.
Между 23 и 27 июля никаких записей в изданном дневнике нет, а между тем в это время
состоялась завязка ее будущего романа с Полем.
24 июля графиня Музэй представляет Марии Башкирцевой известного депутата Поля де
Кассаньяка (Полное его имя было Поль-Адольф-Мария-Проспер Гранье де Кас-саньяк).
Муся в восторге от “высокого, сильного, с вздернутым носом и закрученными кверху
усами, очень черными и очень густыми волосами, со смуглой кожей, живым взгля-дом, истинного гасконца по жестам, акценту и храбрости”, прозванного “д’Артаньяном пера”.
Он также честолюбив, как и Мария, только он уже достиг высот, а у нее пока все впереди, в мечтах. Графиня Музэй говорит даже его другу Блану, постоянному секунданту на его
дуэлях, что нет в мире двух людей более похожих, чем Мария и Поль. В первый же день
Муся рассказывает Кассаньяку о своем дневнике. Он вспоминает, как в девятнадцать лет
поклялся себе, что станет знаменитым и что при одном упоминании его имени люди будут
приходить в неописуемое волнение.
Он в восторге от Марии, от ее ума.
“ - Позвольте сказать, что вы очаровательны!
– Это меня очень удивляет, месье, потому что с новыми знакомыми я чувствую се-бя, как с
новыми преподавателями пения. Я всегда боюсь, что они подумают, будто у меня нет
голоса!” (Неизданное,
На следующий день они вместе завтракают у графини Музэй. Мария, как всегда, вся в
белом и в туфельках из красного шелка. Графиня Музэй намекает ей после завтрака, что
Кассаньяк навряд ли полюбит Мусю, потому что он человек для всех, но флирт, отме-чает
графиня, флирт, скорее всего, будет.
Что можно успеть за два дня знакомства? Скоропостижному роману Марии Баш-кирцевой
с Полем де Кассаньяком, на сей раз, помешал только их отъезд в Россию, куда они отбыли
через Берлин 26 июля.
Глава девятая.
ПОЛТАВСКИЕ ГИППОПОТАМЫ.
ГРИЦ, БЕДНЫЙ ПАША И КНЯЗЬ ЭРИСТОВ
В Берлине она ходит по музеям, таская за собой тетю, которой в музеях скучно. Она
десятками покупает себе книги, а тетя в ужасе хватается за голову:
– Как! И здесь уже библиотека!
Куда бы она ни приехала, первым делом у нее в комнате образуется библиотека, без книг
она просто не может. Чтение, пока она серьезно не предалась живописи, остается главным
ее занятием.
Сам же Берлин, разумеется, ей не нравится;
“ Ничего не может быть печальнее этого Берлина! Город носит печать простоты, но
простоты безобразной, неуклюжей. Все эти бесчисленные памятники, загромождающие
улицы, мосты и сады скверно расположены и имеют какой-то глупый вид”. (Запись от 30
июля 1876 года.)
На границе с Россией они расстаются с тетей, обе плача навзрыд, тетя боится из-за
процесса ехать на родину и остается на чужбине. На другой стороне ее встречает дядя
Степан, брат ее матери и тети Надин. Опасения на счет таможни были напрасны, ее при-
няли как принцессу, даже не досматривали. Чиновники, вопреки ожиданию, изящны и
замечательны вежливы. Как-то странно теперь об этом читать. “Здесь простой жандарм
лучше офицера во Франции, - записывает она.
– И потом, все так хорошо устроено, все так
вежливы, в самой манере держать себя у каждого русского столько сердечности, доброты, искренности, что сердце радуется”.
Останавливаются они в знаменитом отеле “Демут”, где любил живать еще Пушкин. Здесь
в Петербурге живут их знакомые по Ницце, Сапожниковы, и несколько дней она проведет
с Ниной и ее двумя дочерьми, Ольгой и Марией. Разъезжая в карете, они поют, веселятся и
представляют себе, что они в Ницце.
Увидев портрет великого князя Владимира, она вдруг понимает, что герцог Га-мильтон это
не предел мечтаний, есть красота более совершенная и приятная. И они с се-страми