Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
Сапожниковыми, восхищенные как институтки, по очереди целуют портрет вели-кого
князя в губы.
Но сам Петербург ей не очень нравится. “Петербург - гадость, мостовые -
невозможные для столицы, трясет на них нестерпимо; Зимний дворец - казармы, Большой
театр - тоже; соборы роскошны, но не складны и плохо передают мысль художника”. (За-
пись от 6 августа 1876 года).
Впрочем, вспомним, нравился ли ей вообще поначалу хоть один город! Пробудь в
Петербурге
Но Москва ей нравится с первого взгляда, потому что она не похожа ни на что, прежде
виденное. “Москва - самый обширный город во всей Европе по занимаемому им
пространству; это старинный город, вымощенный большими неправильными камнями, с
неправильными улицам и: то понимаешься, то спускаешься, на каждом шагу повороты, а
по бокам - высокие, хотя и одноэтажные дома, с широкими окнами. Избыток пространства
здесь такая обыкновенная вещь, что на нее не обращают внимания и не знают, что такое
нагромождение одного этажа на другой”. (Запись от 12 августа 1876 года.)
В Москве подают телячью котлету таких размеров, что она будто целый цыпленок, а
блюдце с икрой представляет всего полпорции, которой в Италии хватило бы на четве-
рых. Дядя Степан ходит за ней по пятам и все время спрашивает, не хочет ли она поесть, что ее утомляет.
Наконец они приезжают на родину в Полтавскую губернию. Она попадает сразу же в
совершенно другую атмосферу, все ее родственники и знакомые - люди уважаемые, бо-
гатые. Отец, Константин Башкирцев, - предводитель полтавского дворянства. На станцию
приехал ее встречать брат Павел, который теперь живет с отцом, позже к ним присоеди-
нился дядя Александр Бабанин, последним ее встретил отец, примчавшийся на тройке
князя Михаила Эристова, пасынка своей сестры княгини Эристовой; с ними прибыл и
Паша Горпитченко, Мусин кузен.
“ Э. совершенный фат, страшно забавный и смешной, низко кланяющийся, в пан-талонах, втрое шире обыкновенных, и в воротничке, доходящем до ушей. Другого назы-вают
Пашей; фамилия его слишком замысловатая (Горпитченко - авт.). Это сильный и здоровый
малый, с каштановыми волосами, хорошо выбритый, с русской фигурой - широ-коплечий, искренний, серьезный, симпатичный, но мрачный или очень занятой, я еще не знаю”.
(Запись от 20 августа 1876 года.)
Все это были довольно состоятельные наследники землевладельцев. В 1900 году все они
еще были живы и в справочном суворинском издании “Вся Россия” на 1901 год указано
количество земли, которой они владели. У князя Михаила Андреевича Эристова в
Полтавской губернии был 1123 десятины земли, что в пересчете
1225 гектарам. У Павла Аполлоновича Горпитченко в Харьковской губернии 1178 деся-
тин, или 1285 гектар, не считая жениного приданного в Курской губернии в 838 десятин, или 913 гектар. И, наконец, беднее всех был брат Марии Башкирцевой, Павел Константи-
нович, он имел в собственности в Полтавской губернии всего 518 десятин земли, или 564
гектара. Правда, примерно таким же количеством земли владела его мать, Мария Степа-
новна Башкирцева. Это была та земля, которая перешла бы в собственность ее дочери, Марии Башкирцевой
Отец гордится своей дочерью-красавицей, кавалеры наперебой ухаживают за ней, вскоре
появляется и основной жених, ставку на которого делают мать и тетка, Григорий (Гриц) Львович Милорадович. С ним Муся была знакома еще в детстве, к нему ее возили на
встречу в Вену в 1873 году, но поскольку из дневника эта поездка была выкинута, то здесь
они встречаются как первый раз после детства.
“Шесть лет тому назад в Одессе maman часто виделась с m-me М. (Милорадович - авт.), и
ее сын, Гриц, каждый день приходил играть с Полем и со мною, ухаживал за мной,
приносил мне конфеты, цветы, фрукты. Над нами смеялись, и Гриц говорил, что он не
женится ни на ком, кроме меня, на что один господин всякий раз отвечал: “О, о! какой
мальчик! он хочет, чтобы у него жена была министр!” (Запись от 22 августа 1876 года.) Тогда, прощаясь, они с разрешения родителей, поцеловались. Она нашла, что с тех пор
Гриц не переменился, у него тот же тусклый взгляд, тот же маленький и слегка пре-
зрительный рот, легкая глуховатость, над которой подсмеиваются окружающие, однако он
отлично одет и у него прекрасные манеры. В театральной ложе, куда она отправилась с
отцом и с целым сонмом своих ухажеров, ей удается отправить князя Мишеля за стаканом
воды, а самой перекинуться несколькими словами воспоминаний о детских годах с Гри-
цем.
– Ах, вот что означал этот стакан воды!
– возмущается князь, вернувшись.
– Вы моя кузина, а говорите с ним.
– Он мне друг детства, - парирует Мария, - а вы - только мимолетный франт!
В театре собираются все родственники, напротив сидит с женой дядя Александр Бабанин.
После театра ужинают в отдельной зале ресторана: Башкирцевы, Константин, Поль и
Мария, Александр Бабанин с женой Надин, кузены князь Мишель Эристов и Паша Гор-
питченко, а также Гриц Милорадович, не сводящий с нее восторженного взора. Мишель
открывает одну за другой бутылки шампанского и неизменно наливает в бокал Марии