Подлодки адмирала Макарова
Шрифт:
— Ожидаю, унаследовали вы от батюшки живой ум и гибкость мысли. На Черном море не просто хорошие офицеры нужны — новаторы. Ваши подводные лодки служат тому подтверждением. Через час я назначил совещание. Ожидаем начало войны не позднее марта-апреля. От флота ждут чуда. Хоть «поповки» в Босфор загоняй.
— В марте? Ваше превосходительство, этой зимой море во льдах!
— Дорогой Александр Маврикиевич, в том беда и радость здешней службы. От царского и генерал-адмиральского ока далече, командую по своему разумению. Зато раз в полгода получаю циркуляр — хоть стой, хоть падай. Босфор и южное Черноморье незамерзшие, изволь воевать.
Пока не появились капитаны броненосцев, адмирал высказал все, что у него наболело по поводу двух нелепых посудин. Малая скорость, под стать колесным пароходам, приковала «поповки» к двум портам. Вздумай османы высадить десант по примеру прошлой войны, круглые корабли не поспеют к месту высадки. Без малого десять миллионов на них затрачено. За эти деньги Севастополь, Керченский пролив, Одессу и другие заманчивые к приступу места можно было бы прикрыть береговой артиллерией куда лучше.
— Уповаю на провидение. Даст бог, плавательные наши блины не побьют, так хоть отпугнут турка.
Адмирал раскачивающимся морским шагом расхаживал по кабинету, из окон которого просматривались бухта и замерзшие корабли на рейде, закованные в белый панцирь, с тяжелым обледенелым рангоутом, безмолвные свидетели свирепого шторма, сменившегося морозом. Они — как деревья в феврале. Не верится, что скоро весна и они оживут.
— В обороне и ретираде победа не добывается. Для активных походов к турецким берегам я с прошлого года вооружаю пароходы РОПиТ. Имеется двенадцать двадцатитонных быстрых катеров Торникрофта с паровыми машинами от подводных лодок на сто восемьдесят индикаторных сил и одним аппаратом под шестнадцатидюймовую духовую торпеду. И, конечно, ваши с Макаровым потаенные суда.
— Не подведем, ваше превосходительство. Только сроки напрягают изрядно. Николаев «Катрана» и «Кальмара» соберет к 1 марта. Зима холодная выдалась. Как лиман ото льда откроется, спустим их на воду. Однако болезни репетиторной сборки неизбежны. Дай бог, к апрелю управимся.
— Поторапливайтесь, Александр Маврикиевич. Экипажи обучены?
— Так точно, на Балтике.
— Из четырех лодок Степана Осиповича лишь три в строю, одна минная. Он вам сам расскажет, как «Пиранью» на скалы загнал.
— Прискорбно, ваше превосходительство, но пенять не буду. Сложно под водой курс держать. Слава богу, все живы. На «Мурене» девять душ преставилось, когда под пароход угодили.
Вошедший Макаров отдал честь адмиралу, затем поздоровался с Бергом, который обнял его без церемоний.
— Возмужал, Степан, заматерел. Настоящий подводный диавол!
— О, ты тоже времени не терял, в высокоблагородия выбился.
— Что поделаешь, брат. Подле властей предержащих всегда так — скоры они и на суд, и на расправу, и на незаслуженные блага.
— Хорош скромничать! Лодки ваяешь — каждая лучше прежней. Не терпится на «Кальмар» поглядеть.
Берг предложил присесть у длинного стола, достав из папки чертежи лодки.
— Шаг вперед, два назад. Веришь ли, я до сих пор не знаю, какие торпеды лучше. Адмиралтейство за дешевизну схватилось. Шутка ли — полторы тысячи рублей вместо четырех. Зато дальность лишь два кабельтовых, калибр меньше. Утешает, что бьют куда точнее духовых.
Лодка «Катран» и ее систершипы приспособлены под облегченные четырнадцатидюймовые торпеды системы Хоуэлла. Американский изобретатель в качестве двигателя установил маховик, названный им «гироскоп». Раскрученный до десяти тысяч оборотов в минуту, он разгоняет торпеду до четырнадцати узлов и сообщает ей прямое движение, недоступное мине Уайтхеда. Никаких пузырьков. Одна напасть — после четырехсот ярдов скорость резко падает. Да и на катера четырнадцатидюймовку не поставить — нет на них электромоторов на закрутку маховика. Так в Императорском флоте появилось два несовместных типа торпед.
По одному зашли капитаны судов Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ), броненосцев, офицеры малых минных катеров и паровых шхун, переделанных в минные заградители.
— Господа! — открыл совещание адмирал. — Война с османами неизбежна и близка. Враг силен, не буду скрывать. Против нас восемь броненосных батарейных фрегатов, семь батарейных корветов и мониторов третьего ранга, восемнадцать небронированных боевых кораблей — преимущественно канонерских лодок. Заказанные во Франции, Италии и Англии броненосцы продолжают прибывать. Турецкое хозяйство держится на каботажных грузовых перевозках. Наши силы вам известны. Мы обязаны принять бой и одержать викторию.
Капитаны «поповок» высказались сдержанно. Остальные командиры как на подбор рвались в бой. Макаров высказался определеннее всех.
— Турецкий флот силен, но из Золотого Рога выходит редко. Пока войны нет, предлагаю с уходом льда сделать вояж по северному османскому берегу. С объявлением войны первыми ударить по их главной базе и поставить мины на подходах к Босфору.
— Химера, — отозвался капитан «Новгорода». — Вы еще Босфор скажете минами загородить. Лучше думать, как наши базы прикрыть.
— Босфор — невозможно. При течении в два узла якорные мины не ставят. А судовые маршруты у побережья минировать — сам бог велел.
По окончании веча Степан Осипович шепнул Бергу:
— Голову на отсечение, настучит сей осторожный в Питер.
— Пусть. Где Адмиралтейство, а где мы. Про течение ты здорово вспомнил. Пока мины не перевели на заграждения у Севастополя и устья Днепра, есть мысль. Коли поперек фарватера их не поставить, так просто спустить в Босфор, а? Одна из трех в Дарданеллы, чай, и заплывет.
— Выловят турки.
— На то другая мысль есть, Степан. Судоходство там изрядное, мусор плавает. Почему бы поверх мин не поставить каких ящиков, бочек, словно пароход уронил. А наткнется турок на мусор — привет Аллаху. Потом любой бумажки на воде станут бояться.
Обсудив козни для врагов, друзья-подводники отправились к Макарову в меблированные комнаты, загодя услав денщика за смазкой для мужского разговора. После второго тоста Макаров посерьезнел.
— Расскажи теперь, как так с «Ершом» беда стряслась?