Подмена
Шрифт:
В комнате было темно, хотя из окна в нее все-таки заглядывало закатное солнце, а сквозь щель в двери пробивался свет. Я сделала шаг и поморщилась, когда под ногой заскрипела половица. Почти сразу же за дверью мелькнула тень. Послышался еле слышный звук плохо смазанных петель, и в комнату ворвался свет из коридора. Я скривилась, когда увидела, что дверь открылась и на пороге появился Сарт.
— Миледи! — довольно громко воскликнул он и бросился ко мне, а я снова поморщилась.
Звук голоса послышался оглушительным набатом. Опять схватившись за спинку кровати, я вытянула руку, не позволяя приблизиться.
— Я
Не прошло и нескольких минут, как в комнате оказался муж. Осторожно придерживая меня за талию, он заставил меня опять сесть на кровать, а сам опустился рядом. Подчиняясь быстрому жесту, Сарт зажег в комнате светильник и снова вышел, прикрыв за собой дверь. Лорд Асеро опустился на корточки перед кроватью, взяв мои руки в свои, и заглянул мне в глаза.
Наверное, впервые с момента нашего знакомства я захотела посмотреть на него. Лорд выглядел уставшим, осунувшимся, с залегшими тенями под глазами.
Он молчал и только смотрел на меня. Я делала то же самое. Не знаю, сколько времени мы вот так просидели, когда дверь снова открылась и вошел Байрат.
Лорд Асеро поднялся и попросил меня лечь на кровать. Опираясь на руку мужа, я вытянулась на кровати. Муж осторожно поднял мне рубашку, обнажая спину, и я вздрогнула, когда почувствовала пальцы лекаря, осторожно снимающего повязку.
— Неплохо заживает, — заметил он. — Думаю, еще день-два, и она будет в порядке.
— Следы пропадут? — хрипло спросил лорд.
— Месяц-полтора, — на минутку задумался лекарь. — Если будет использовать мазь. Плотная повязка уже не нужна. Надо, чтобы раны дышали, но и мазь действовала, так что будем использовать тонкую ткань, только чтобы прикрыть кожу. Пусть снимает рубашку, чтобы я намазал…
— Я сам, — отрывисто сказал лорд. — Ты мне больше не нужен, иди.
Я спиной почувствовала, как Байрат нахмурился, дернул плечом, развернулся и вышел. Снова хлопнула дверь, и в комнате стало необычайно тихо.
— Очень больно? — тихо спросил муж.
— Терпимо, — я вздохнула, но, чувствуя себя немного неуютно, лежа на кровати ничком и ничего не видя, попросила: — Милорд, вы не могли бы закончить поскорее, в комнате довольно прохладно.
— Прости, — хрипло сказал он.
Почти сразу я почувствовала его руки на своей спине. Привычно дернулась, но они очень осторожно трогали кожу, втирая в нее приятно пахнущую травами мазь. От его прикосновений, как ни странно, становилось легче. Постепенно я расслабилась, тело стало мягким и безвольным, а в голове появился знакомый туман как первый признак дремы. В этот момент лорд осторожно приложил к коже тонкую прохладную ткань, закрепил повязку, опустил рубашку и убрал руку. И снова стало неуютно. Я боялась себе в этом признаться, но мне понравилось, как он трогал мою спину, пусть и по необходимости. Его жесткие пальцы касались меня так нежно, хотя я совершенно этого не ожидала. Это был такой контраст с тем, когда он прижимал меня к этой же кровати, не позволяя двигаться. Даже в ту единственную нашу ночь он был гораздо менее ласков и осторожен. Почему? Жалость? Чувствуя, что снова повисло тяжелое молчание, мне неожиданно захотелось разбить давящую тишину на мелкие осколки.
— Милорд, — тихо произнесла я.
— Слушаю тебя, Реймира.
— Мне стыдно признаться, но я бы не отказалась поесть.
— Я распоряжусь принести сюда, — сказал лорд и встал с кровати.
— Милорд, — не знаю почему, но что-то внутри меня бунтовало против такого обращения, словно я при смерти, — а можно мне поужинать со всеми? Да и… — я снова почувствовала, как покраснела, и закончила совсем тихо: — Уборную я не отказалась бы посетить.
— Конечно. — Мне показалось или в его голосе промелькнуло облегчение? — Я помогу тебе.
— Буду признательна, милорд.
Меня осторожно перевернули, помогли сначала сесть на кровати, а потом и потихоньку встать, поправив шнуровку на вороте блузы.
— Думаю, не стоит ее заправлять в брюки, — заметил он, и я кивнула.
Рубашка, несмотря на ее довольно большой размер, выглядела весьма прилично и в таком виде. А заправить ее за пояс, значит потревожить раны, что начинались от шеи, а заканчивались уже на бедрах. В идеале вообще бы остаться в одной длинной блузе, но это неприлично, учитывая, что я собираюсь сделать.
Лорд придерживал меня и за руку и за талию, стараясь не касаться пораненной спины, но готовый подхватить в любой момент, если мне вдруг станет плохо. Сделав несколько шагов, я почувствовала себя немного увереннее и даже смогла улыбнуться лорду. Мы подошли к двери, я на мгновение остановилась, борясь с робостью и привычным стыдом, глубоко вздохнула и двинулась дальше. Лорд потянул за ручку, на мгновение убрал ладонь с моей талии, открывая дверь, и осторожно вывел меня в коридор.
Ярко горели светильники, освещая комнаты, впереди слышался негромкий гул голосов и доносились запахи жареной рыбы. И неожиданно я поняла, что просто безумно хочу есть.
Мы вошли в обеденный зал, а я не знала, куда себя деть от стыда. Перед ужином я все же не смогла игнорировать необходимость посетить уборную, и лорд любезно повел меня туда. Но на месте, как я ни пыталась избавиться от сопровождающего, у меня не вышло. В конце концов, не помня себя от смущения, но я все же смогла потребовать, чтобы меня оставили хотя бы на несколько минут в одиночестве. А взамен согласилась на требование говорить с ним, пока я буду вне поля его зрения. Я уже не помнила, что именно рассказывала лорду, ибо сам факт… О боги, никогда в жизни мне не было так стыдно. Хотя вру… похожая ситуация была и после нашей первой ночи.
И вот я захожу с ним в зал и не могу осмелиться поднять голову. А учитывая, что все разговоры при нашем появлении стихли… Интересно, я красного цвета или уже свекольного?
— Миледи, — я узнала голос Хакана и растянула губы, изображая улыбку, — я рад, что вам лучше. Мы все рады…
— Реймира, подними голову, — еле слышно сказал лорд. — Все без исключения не находили себе места и молились богам, пока ты приходила в себя.
Глубоко вздохнула, набралась решимости и посмотрела на присутствующих. И оторопела… Никогда в жизни на меня не смотрели вот так. Пристально. Серьезно. И было еще что-то, что мне никак не удавалось понять. На лицах мужчин отражалось незнакомое мне чувство. Так обычно смотрели на лорда Асеро, на Эйлерта, несмотря на его веселую улыбку, и… на папу, если я правильно помнила.