Подмененная
Шрифт:
— Теперь, когда наш император и императрица находятся в Англии, мы чувствуем себя обязанными быть возле них, — слегка запинаясь, произнес месье Бурдон.
Бабушка спросила, как им нравится Хай-Тор.
— Очень хорош, очень хорош, — был ответ.
— Вы предполагаете когда-нибудь вернуться во Францию? — спросил мой дедушка.
Месье Бурдон сложил ладони и слегка покачал головой из стороны в сторону, одновременно пожимая плечами.
— Возможно, да. Возможно, нет. Эта Республика… —
— Думаю, что вряд ли это произойдет в обозримом будущем, — сказал дедушка.
— А пока он живет в изгнании, — добавила бабушка. — Интересно, как чувствуют себя люди в такой ситуации? Должно быть, странно оказаться после роскоши и церемониалов французского двора в захолустном Чизлхерсте.
— Может быть, он счастлив пожить в тихой обстановке.
Я заметила, что Жан-Паскаль посматривает на Дженни, горничную, прислуживающую за столом. Когда она подавала ему блюдо с овощами, их глаза встретились. Она покраснела. Я знала, что Дженни интересуется молодыми людьми, и решила постараться выяснить, какого она мнения об этом молодом человеке.
После ленча гостям предложили осмотреть Кадор.
Я отправилась вместе с ними. Я любила слушать рассказы дедушки об истории этого места. Тема так нравилась ему, и говорил он с таким энтузиазмом, что бабушке временами приходилось останавливать его, опасаясь, что слишком подробная лекция может утомить гостей.
Мы находились в галерее, где были вывешены старинные гобелены, часть которых находилась в весьма почтенном пятисотлетнем возрасте, когда мадам Бурдон вдруг разволновалась:
— Эти гобелены… они являются, как это правильно сказать? Получили исправление?
— Чинили ли их? О да, это было необходимо. Мне кажется, ремонт сделан довольно удачно.
— Но… он очень хорош.
— Тем не менее, вы заметили.
— Моя жена очень заинтересована, — объяснил месье Бурдон. — Мы имеет некоторые очень хорошие, очень старые таписьер… гобелены… Вы понимаете?
— Ну конечно, — сказала бабушка. — Это чудесно.
Жан-Паскаль, владевший английским гораздо лучше, чем его родители, объяснил, что им удалось вывезти из Франции свои наиболее ценные гобелены.
Бурдоны собирались отреставрировать их еще во Франции, но если бы удалось найти человека столь же искусного, как тот, кто починил наши гобелены, то они предпочли бы отремонтировать их здесь.
— Это сделала два года назад молодая девушка, которая живет неподалеку отсюда, — сказала бабушка. — Иглой она владеет, как вы сами можете убедиться, виртуозно. Она профессиональная портниха и делает вышивки на одежде и прочих вещах, которые позже выставляют на продажу в лавке Плимута… по весьма высоким ценам, насколько я знаю.
Мадам Бурдон очень разволновалась.
— Если бы вы могли сообщить моей матери, где отыскать эту вышивальщицу, она была бы очень благодарна вам, — сказал Жан-Паскаль.
Бабушка задумчиво взглянула на дедушку.
— Это Ли, — сказала она, — так что могут возникнуть некоторые затруднения. Ты же знаешь, как неохотно миссис Полгенни отпускала Ли сюда, — Она обратилась к гостям:
— Я поговорю с матерью девушки и спрошу, позволит ли она Ли отправиться в Хай-Тор. Видите ли, мать предпочитает, чтобы девушка работала на дому.
— Мы хорошо заплатим… — начал Жан-Паскаль.
— Предоставьте это мне. Я сделаю все возможное.
Разговор об этом решили пока отложить и вновь начали обсуждать сами гобелены. Похоже, в коллекции Бурдонов были действительно бесценные произведения: один из замка в Блуа, а другой — из Шамбо.
— Конечно, было рискованно перевозить их, — сказал Жан-Паскаль, — но мать не представляла себе, как можно бросить их там. Некоторые из гобеленов были немножко повреждены при перевозке.
Прощаясь, бабушка пообещала, что завтра же наведается в дом миссис Полгенни и немедленно известит Бурдонов о результатах переговоров.
На следующий день бабушка сказала, что собирается отправиться в логово миссис Полгенни, и предложила мне сопровождать ее. Я, конечно, согласилась.
В город мы пошли пешком, по пути беседуя о Бурдонах и взвешивая возможность того, что миссис Полгенни решится отпустить Ли поработать в Хай-Торе.
— Это значило бы, что ей, скорее всего, придется прожить там несколько недель.
— А почему бы ей не ездить туда каждый день?
— Видишь ли, я думаю, что для такой работы нужно очень хорошее освещение. Она может приехать туда, а тут выяснится, что день слишком пасмурный.
Лучше ей все время находиться в Хай-Торе.
Разве миссис Полгенни будет возражать против этого?
— Миссис Полгенни видит вокруг себя сплошные грехи, даже если их нет и в помине, и всегда ожидает худшего. Она хотела бы держать Ли под крышей собственного дома, чтобы следить за ней бдительным оком.
Мы подошли к дому. Его окна сияли, камешки на дорожке выглядели так, будто их только что помыли и протерли, а ступеньки крыльца были свежевычищенными. Мы постучались в дверь.
Ответа долго не было. Мы прислушались, и нам показалось, что внутри кто-то шевельнулся. Бабушка громко произнесла:
— Это миссис Хансон и Ребекка. Ты тут, Ли?
Дверь открылась, и на пороге появилась Ли, раскрасневшаяся, робкая и очень хорошенькая.
— Мамы нет дома, — сказала она. — За ней приехали с фермы Эгхем. У миссис Мастере началось.