Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)
Шрифт:
– Да, я приняла его, – сказала Эндри Войланд.
Она не понимала, куда он клонит. Все это, но, конечно, в более холодной, деловой форме, нашпигованной соблазнительными цифрами долларов, он уже высказал ей сегодня утром.
– Я сейчас закончу, – продолжал он. – Простите, пожалуйста, если задерживаю вас. Я должен сказать вам ещё одно. До сих пор я смотрел на все дело только с точки зрения моей и Гвинни. Только наш интерес и занимал меня. Потом я говорил с вами. Конечно, я к вам присматривался, но я не знал хорошо, кто вы, что вы, как вы на это смотрите. Эти вопросы пришли мне в голову, только когда я уже был на улице, только по дороге от Гвинни в банк. Я думал о вас, а не только о Гвинни, когда там внизу у дверей столкнулся с вами.
Он спокойно и испытующе взглянул на неё.
– Вы, – сказал он медленно, – красивая женщина. Красивая, быть может, умная и, несомненно, высокоценная.
Она сделала движение, но он не дал ей сказать ни слова.
– Людей надо судить только по первому впечатлению. Я всегда так поступал и редко ошибался. Чувствуешь, каковы они, – если, конечно, обладаешь соответствующим дарованием, – чувствуешь, хотя, конечно, нельзя подвести под такое чувство достаточные основания. Поэтому, мисс Войланд, мне приятно вас видеть. Я хочу вам сказать, что, быть может, не должен требовать от вас такой жертвы. Может быть, я уговорил вас нынче утром. Обо мне говорят, что я лучше кого-либо другого в этой стране умею уговаривать людей и что здесь – причина моих успехов. Не нужно ли вам время на размышление? Не хотите ли вы ещё раз основательно обдумать моё предложение? Быть может, ваше доброе сердце, ваша жалость к бедной Гвинни сыграют с вами дурную шутку и вы когда-нибудь горько раскаетесь, что так легко…
Мисс Войланд поднялась.
– Вы ошибаетесь, мистер Брискоу! Ни один человек не мог меня когда-нибудь уговорить сделать то, чего я не желала. Мне не нужно времени на размышление, я не хочу ничего обдумывать и даю вам слово, что не стану раскаиваться. У меня нет нынче никакого сострадания к вашей дочери. Что же касается моего сердца… – она со смехом оборвала фразу.
Он положил в пепельницу свою трубку и подошёл к Эндри.
– Не будете ли вы столь добры сказать мне, чего ради вы приносите эту жертву?
– Да, скажу, – спокойно ответила она. – Я приношу вам эту, как вы называете, жертву потому, что для меня она вовсе не жертва. Ваше предложение я принимаю ради денег. Поймите меня правильно: только поэтому.
Он прислушался к глубокому альту её голоса, молча посмотрел на неё и очень решительно сказал:
– Это неправда, мисс Войланд!
Это смутило её. Она нервно начала застёгивать свои перчатки.
– Это половина правды, – прошептала она.
Брискоу кивнул головой.
– Хорошо, – заметил он. – Вы не хотите мне сказать больше, и я не имею права требовать большего.
Он вырвал листочек из блокнота, взял карандаш, написал.
– Вот номер моего личного телефона. Вызывайте меня, когда захотите. Все, что вам нужно, – в вашем распоряжении. Если вы мне ещё раз разрешите послать вам при случае, разумеется, от имени Гвинни…
Он споткнулся и потёр руки, как муха потирает свои передние лапки. Она поняла и быстро пришла ему на помощь.
– Да, да, – сказала она с жёстким смехом, – можете посылать сколько вам угодно! Я не буду оскорблена! Позволяю вам, а также и Гвинни. Можете посылать мне сколько хотите цветов, фруктов, сластей, книг, мехов, драгоценностей – всего. И денег также – не забывайте этого, – и денег, чем больше, тем лучше.
Брискоу улыбнулся, покачав головой.
– Благодарю, – сказал он. – Вы не обманете меня насчёт себя. Впрочем, Гвинни уедет во Флориду, к моему тестю, у него там дача. Она уедет, как только встанет с постели, и не будет вас больше посещать. Думаю, так будет лучше. Она как будто тоже с этим согласна, обещала мне.
Эндри одобрительно кивнула головой. Это была приятная новость.
Прежде чем подать ему руку, она сняла перчатку, но на его пожатие едва ответила. Она спрятала своей взгляд, и Брискоу понял: эта женщина хорошо знает, что делает. Что бы он ей ни давал, никогда это не будет подарком. Он навсегда останется её должником.
Он вернулся в свой рабочий кабинет. Его личный секретарь Тэкс Дэргем ждал его. Молодой человек, синеглазый блондин, только что кончивший Гарвардский университет. Он вышел к нему навстречу в сильном возбуждении.
– Наконец-то вы здесь, мистер Брискоу, – воскликнул он. – Я должен с вами переговорить.
– Сначала подайте почту, Тэкс, – распорядился Брискоу.
– Лежит на письменном столе, как обычно, – воскликнул молодой человек. – Вы её ещё не просматривали? Там есть одно письмо, – я хотел бы с вами поговорить раньше, чем вы его прочтёте.
– Боже мой, Тэкс, что с вами? – засмеялся Брискоу. – Разве вы не можете подождать с полчаса? Так спешно?
– Очень спешно, – отвечал Дэргем. – Если бы вы только знали, – моя жизнь зависит от этого, а может быть, и вашей дочери, мисс Гвендолин.
Брискоу снова засмеялся.
– И чего вы не наговорите! Так это важно! Не будете ли вы любезны сначала объяснить мне, почему вы заговорили о моей дочери как о мисс Гвендолин? Это звучит несколько комично! Никто не зовёт её иначе как Гвинни, почему вы, Тэкс, – исключение?
– Гвин… Мисс Гвендолин мне запретила, – сказал секретарь. – Она определённо приказала мне и думать, и говорить о ней, и обращаться к ней только как к мисс Гвендолин. Могу я говорить?
Брискоу утвердительно кивнул:
– Ради Бога, если уж это необходимо!
Тэкс Дэргем подошёл к письменному столу, взял одно письмо и выложил его наверх.
– Это письмо от Ральфа Уэбстера. Он тоже влюблён в мисс Гвендолин. Он, конечно, ревнует, поэтому-то он и пишет. Это пошлость. Он был моим лучшим другом, был со мной в школе, затем в Гарварде.
– Да, да, – торопил Брискоу. – Я это знаю. Короче, Тэкс. У меня, на самом деле, нет времени.
Молодой человек начал новую атаку.
– Все, что написано в письме, совершенно верно. Конечно, это не все. Всего Ральф не знает. Но будет лучше, если я вам расскажу. Когда-нибудь вы все равно узнаете. Итак, слушайте: я втёрся в ваш дом, навязался вам на эту должность, потому что…
Брискоу перебил его.
– Не говорите, пожалуйста, столь поразительных глупостей, Тэкс. Я предоставил эту должность вам, потому что она была свободна. Как вы знаете, вашего предшественника я отправил в Мексику. И взял вас на работу потому, что покойный ваш отец был моим старым другом, вы – из хорошей семьи и хорошо воспитаны, из университета у вас наилучшие аттестаты. Далее, потому, что вы мне нравитесь и я иной раз люблю посмеяться над вашей бестолковостью. И, наконец, потому, что я вообразил: вы нигде так хорошо не выучитесь делу, как у меня.