Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)
Шрифт:
– Так, – протянула она, – как мужчина с мужчиной? Это, должно быть, очень скучно. Дай, пожалуйста, зеркальце, Тэкс.
– Гвендолин, – пытался он снова, – я хотел бы тебя просить…
Но она оборвала его.
– Дай зеркало, Тэкс, слышишь?
Он подал ей ручное зеркало. Она снова накрасила себе щеки.
– Скажи, Тэкс, только совершенно искренно, находишь ли ты меня очень красивой? Есть недостатки?
Он повернулся на кровати кругом и нетерпеливо щёлкнул языком:
– Тса… Конечно, ты очень красива! – А недостатки? – настаивала она. – Я хочу знать, какие ты находишь во мне недостатки. Никаких? Что надо бы исправить?
– Кое-что, – воскликнул он храбро. – Конечно, я бы всюду кое-что подправил. Ты слишком тонка, Гвендолин. На шее выступают кости. Твои руки – ручки. Ты должна больше есть. От льда ни один человек не поправился, точно так же, как и от сосания пальца. А затем, твоя грудь и спина…
– Чего ты только не скажешь, – смеялась она. – Так ты и там уже смотрел?
– Конечно, – подтвердил он. – При плавании. Тебе бы, в самом деле, следовало бы немного пополнеть, Гвендолин.
– Быть может, ты и прав, – согласилась она. – Сколько, думаешь ты, я должна прибавить?
Он думал, колебался.
– В фунтах я не могу точно сказать. Но грудь, знаешь, вероятно, красива, если заполняет всю ладонь. Не твою, а мою, может быть, даже немного больше. А сзади, ну… вот так…
Он описал в воздухе обеими руками дугу.
Они не шутили, а совершенно обстоятельно обсуждали все эти вопросы.
– Возможно, что ты прав, – заключила она. – Я думаю, Эндри, конечно, значительно полнее.
Она отложила зеркало и снова взяла фотографию.
– Вот видишь, – торжествующе сказал он, – бери с неё пример. – Он продолжал. – Итак, я говорил с твоим отцом, глядя ему прямо в глаза. Он совершенно согласен, ему это подходит: и чем скорее, тем лучше…
Она не отводила глаз от карточки.
– Что ему подходит? – спросила она безучастно.
– Свадьба! – крикнул он. – Мы согласились предоставить решение тебе. Решай, пожалуйста, Гвендолин, лучше всего – сейчас же. Для меня это очень важно, а для твоего отца – ещё более. Ты доставишь ему этим огромную радость. Он так буквально и сказал. Сделай ему удовольствие – он этого действительно заслуживает. В конце концов, твоя мать умерла, и он – единственный родитель, который у тебя имеется.
– Ах, – вздохнула она, – об этом я ещё и не подумала. Я всегда верила, что у меня их дюжина.
Тэкс наморщил лоб.
– Ты всегда смеёшься надо мной! – воскликнул он недовольно. – Ты отлично знаешь, что я этим хотел сказать. Пожалуйста, ответь мне: да.
Она протянула:
– Не думаешь ли ты, что я должна стать немного толще?
– Нет, – решил он, – это вовсе не необходимо. Я уж тебя подкормлю.
– Да, – сказала она, – и тогда ты захочешь меня обнимать. А ты знаешь, Тэкс, что я не могу этого переносить.
– Господи Иисусе! – вскричал он. – Это же пройдёт! Позволь мне сначала немного, совсем легко поласкать тебя – ты увидишь, как ты скоро к этому привыкнешь!
– Ты так думаешь Тэкс? – ответила она. – Но ведь ты вот не хочешь, чтобы я ела лёд и говорила: увы!
В полном отчаянии он крикнул:
– По-моему, ты можешь день и ночь только то и делать, что стонать «увы», сосать кусочки льда и обсасывать свой палец!
Затем он взял себя в руки. Голос его прозвучал нежно и деликатно:
– Скажи «да», Гвендолин! Ты ведь мне сама сказала, что я нравлюсь тебе больше всех других из молодёжи, которую ты знаешь.
Гвинни подтвердила:
– Да, Тэкс, ты нравишься мне больше всех. Именно потому, что ты глуп, я переношу тебя. А ты даже не догадываешься, как невероятно туп ты иногда бываешь. Поэтому мне хочется тебе обещать: если я когда-либо выйду замуж за мужчину, то он будет носить имя Тэкса Дэргема.
– Хорошо, – воскликнул он, – очень хорошо, но скажи же мне, когда…
Она резко перебила его:
– Вовсе не «когда», Тэкс! Довольно уже этих глупостей. Ты никогда больше не заговоришь со мной об этом, пока я тебе не разрешу. Слышишь: никогда больше ни единого слова! Надеюсь, ясно? И ты меня вполне понял?
Он ничего не понимал. Совершенно оробевший, он поник головой и прошептал:
– Да, как хочешь, Гвендолин.
Она легко пошлёпала его по руке, почти с нежностью:
– Вот так хорошо, мой мальчик. А теперь ты можешь идти.
Он тотчас же повиновался и встал.
– Подожди ещё, Тэкс, – остановила его она. – Можешь ты протелефонировать по моей просьбе? Вызови… – Она подумала: – Вызови Спринг, 6688. Спроси мисс Войланд. Скажи ей, что ты видел её карточку и нашёл её чрезвычайно красивой…
– Но я же ей не представлен, – возразил он.
– Делай, что я говорю! – воскликнула она.
Он повиновался, взял трубку телефона, стоявшего на ночном столике, вызвал указанный номер. Ему ответил мужской голос. Дэргем спросил мисс Войланд.
– Что? – крикнул он. – Не здесь, говорите вы? Выехала?
Гвинни подскочила на кровати и вырвала у него из рук трубку.
– Здесь Гвинни Брискоу, – крикнула она возбуждённо. – Эндри, мисс Войланд, съехала? Когда же? Где она?
– Благодарю вас. В «Plaza». Благодарю, очень благодарю!
Она выпустила трубку и повалилась на подушки. Её снова охватила жгучая боль: она выгнулась, скрючилась.
Дэргем поудил в миске, нашёл последний кусочек льда, всунул его ей в рот. Понемногу она успокоилась.
– Лучше тебе? – спрашивал он.
Она кивнула головой и искала что-то взглядом.