Поднебесная
Шрифт:
Тай с трудом сглотнул. Цзянь улыбалась и не торопясь рассматривала его, совершенно непринужденно.
Весь двор на имперской почтовой станции, полный людей, видел, как он сел в ее паланкин. Мужчину могли убить за то, что он остался наедине с возлюбленной императора. Если только этот мужчина не евнух, или – внезапная мысль – его могли сделать евнухом вместо того, чтобы перерезать ему глотку. Тай пытался найти место, куда безопасно было бы устремить свой взгляд. Свет мягко сочился сквозь шелк.
Она сказала:
– Я рада. Ты достаточно красив. Лучше,
Он ничего не ответил. Да и что можно ответить на такое? Тай опустил голову. Ее ножка шевельнулась у его бедра, словно нечаянно. Она согнула пальцы ног. Он это почувствовал. В нем вспыхнуло желание. Он изо всех сил старался его подавить. Опустив голову чтобы избежать взгляда этих глаз, он увидел, что ногти на ее ногах выкрашены темнокрасным, почти пурпурным цветом. Для взгляда не находилось безопасного места. И с каждым вдохом он чувствовал аромат ее духов.
Тай заставил себя поднять взгляд. У нее был широкий рот с полными губами, лицо имело форму сердца, кожа безупречная, а вырез ее тонкого летнего голубого шелкового платья был глубоким. Он увидел подвеску из слоновой кости в виде тигра между пышными выпуклостями ее грудей.
Ей двадцать один год, она родом из известной семьи на юге. Приехала в Синань в шестнадцать, чтобы выйти замуж за принца из семьи императора. За его восемнадцатого сына. Потом светлейший император Тайцзу, отец ее мужа, однажды вечером увидел, как она танцует во дворце под аккомпанемент флейты (эта история широко известна), и к тому моменту, когда закончились музыка и танец, течение ее жизни и жизни империи изменилось навсегда.
Благочестивые люди заявляли (шепотом), что дальнейшее было профанацией брака и семьи. Восемнадцатый сын согласился принять в подарок особняк побольше, другую жену и изысканных наложниц. Время при дворе текло в приятных занятиях. Во дворце и в Ма-вае звучала музыка, и женщина танцевала для императора. Поэты начали писать о четырех великих красавицах.
Императрице предложили следовать своей очевидной склонности к общению с богами и удалиться в монастырь за пределами Синаня и дворца, чтобы проводить жизнь в молитвах. Сестра Тая отправилась вместе с ней.
Он воспользовался этим быстро промелькнувшим образом Ли-Мэй – смелой и умной, – чтобы вырваться из состояния, которое он ощущал действительно как опьянение. Он подумал, что никакое вино на свете не может сравниться с присутствием этой женщины. Ему пришла в голову мысль, что из этого можно сделать поэму.
Вероятно, кто-нибудь ее уже написал.
Паланкин подняли и понесли. Тай сказал:
– Моя госпожа, вы оказали вашему слуге слишком большую честь.
Она рассмеялась:
– Конечно. Вас не убьют за то, что вы здесь, если вы об этом думаете. Я сказала императору вчера ночью, что собираюсь поехать за вами сама. Хотите личи? Могу его для вас очистить, господин Шэнь Тай. Мы могли бы даже вместе его съесть. Вам известен самый приятный способ вместе съесть плод личи?
Она наклонилась вперед, словно собираясь показать ему прямо сейчас. Он ничего
Она опять посмеялась над ним, выгнув брови дугой. Еще несколько мгновений смотрела на него. Кивнула, словно какая-то ее мысль получила подтверждение:
– Вы напомнили мне вашего брата, когда выбросили вперед руки, стоя против моего управляющего. Сила, скрытая за учтивостью.
Тай взглянул на нее.
– Мы не очень похожи, моя госпожа. Вы считаете, что он демонстрирует силу?
– Лю? Конечно. Но осторожно, – ответила Вэнь Цзянь. И улыбнулась. – Вы сказали, что чувствуете, какая большая честь вам оказана. Но вы еще и сердиты. Почему вы сердитесь на меня, мой господин? – Ей не нужно было так его называть. Ножка опять шевельнулась, ошибиться было невозможно.
Она использует свою красоту и желание, которое пробуждает у мужчин, в качестве средства, оружия, сказал он себе. Ее длинную шею подчеркивали золотые серьги до самых плеч с жемчужинами, тяжесть золота делала ее более хрупкой на вид. Ее волосы были уложены в пучок, но с одной стороны свободно падали. Знаменитая прическа – изобретенный ею самой стиль «водопад», его теперь копируют во всей империи. Шпильки усыпаны драгоценными камнями, всевозможными, Тай даже не знал названий всех этих камней.
Она как будто нечаянно положила ладонь на его щиколотку У него дух захватило. Она опять улыбнулась. Он осознал, что она проверяет его реакции.
– Почему вы так сердитесь? – еще раз спросила она, и голос ее вдруг прозвучал, как голос ребенка, огорченного несправедливым наказанием.
Он осторожно ответил:
– Один из моих солдат был убит сегодня утром, высокочтимая госпожа. Думаю, вы слышали. Солдат императора. Моя каньлиньская телохранительница ранена и два ваших человека – тоже. А мой сардийский конь…
– Я знаю. Это было неучтиво. Насилие в моем присутствии, это непозволительно. – Она сняла ладонь с его ноги. – Я приказала своему помощнику управляющего убить себя, когда мы приедем в Ма-вай.
Тай заморгал. Ему показалось, что он ослышался.
– Вы… он…
– Сегодняшнее утро, – произнесла Возлюбленная Спутница, – прошло не так, как я хотела. Это меня огорчило. – Уголки ее рта опустились.
В этой женщине можно утонуть, подумал Тай, и тебя не найдут. По слухам, император стремится получить бессмертие с помощью алхимиков и Школы Безграничной ночи, где изучают звезды и созвездия на небе, пытаясь познать тайны мира. Таю вдруг стало понятнее это желание.
– Ваш брат, – заметила она, – не похож на вас внешне.
– Не похож, – согласился Тай.
Она намеренно это сделала, понял он: сменила тему, проверила, поспевает ли он за ней.
– Он дает советы моему двоюродному брату, – сказала она.
– Я это знаю, высокочтимая госпожа.
– Он мне не нравится.
Тай промолчал.
– А вам?
– Он мой брат.
– У него оценивающий взгляд, и он никогда не улыбается, – сказала Вэнь Цзянь. – А вы мне понравитесь? Вы смеетесь?