Поднимаясь ко мне
Шрифт:
Гевин усмехается, и его усмешка, как всегда, беспечная. Эта способность не брать в голову дела, которые он сделал (и до сих пор иногда делает), превращает его в незаменимого работника при таких оказиях. Мир для него разделен четко на черное и белое, хорошее и плохое, жизнь и смерть. Он славный парень. Правда славный. Вот только преступников на дух не переносит, хотя именно так его бы охарактеризовали в любом правоохранительном департаменте в любой точке мира. То есть я не собираюсь приукрашивать картину. Гевин – бывший наемник, боец за деньги. Убийца. Только
– Я просто называю все своими именами, – говорит Гевин с нарочитым южным акцентом.
– Как прошло? Были проблемы?
Гевин плюхается на стул за столом, закидывает лодыжку одной ноги на колено другой и сцепляет пальцы за головой.
– Нет. Два в голову каждого. Послание должно быть предельно ясным.
Я киваю. Не знаю, что и сказать. Он сделал для меня, для нас, для Оливии больше того, о чем я мог бы его попросить. Он был рядом, когда мне это понадобилось, не задавал вопросов, не ставил никаких условий. Гевин, пожалуй, единственный человек во всем мире, которому я могу доверять. И сейчас мы вместе пережили столько, что не можем относиться друг к другу иначе как по-братски.
– Спасибо, приятель. Не могу передать… я просто…
– Я знаю, приятель… Знаю, – серьезно говорит Гевин. Потом откашливается и переводит разговор на другую тему. – Я позвонил матери Оливии.
– Что?
– Я должен был. Пропала ее дочь. В ее машине. Пришлось сказать, что Оливия была в опасности, чтобы узнать, куда она поехала и на чем.
– О мой бог, – говорю я и закрываю лицо рукой. – Что она сказала?
– Сначала она мне не поверила. Эта леди – крепкий орешек. Думаю, она считает всех мужчин деспотами и пытается настроить Оливию против любого, кого бы она ни привела в дом. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.
– Может быть, это была реакция на тебя? Не думал об этом?
– Шутишь? С такой внешностью? Мамаши без ума от меня. И их любовь искренняя, – говорит Гевин с кривой усмешкой.
Не сомневаюсь, он прав. Гевин почти по всем стандартам очень хорош собой. Вкупе с акцентом и шармом это сводит леди с ума, но меня не касается ровно до тех пор, пока не коснется Оливии.
– И что ты ей наплел?
– Сказал, что с Оливией все в порядке, а машину нашли под мостом.
– Отлично! Теперь она пойдет прямо к копам.
– Нет. Я предупредил ее: это самое худшее, что можно сделать, таким образом она только привлечет к себе внимание мафии. Поверь мне, этого она совсем не хочет. И сама все понимает. Она, конечно, себялюбивая стерва и, вероятно, не стала бы меня слушать вовсе, если бы я не изложил ей информацию таким образом.
– Пусть так, пока она не совершила какую-нибудь глупость.
– Тебе нужно будет поговорить с ней еще раз насчет того, как важно держать копов в стороне.
– Я не стану ей звонить. Зачем, если ты уже все сказал? Я даже никогда не видел эту женщину.
– Тебе и не нужно звонить. Она сама приедет сюда сегодня вечером, чтобы проверить, как Оливия.
– Приедет сюда? – Я в шоке, и от этого голос у меня неестественно высокий.
Гевин ухмыляется:
– Черт, тебе что, досталось по яйцам? В чем дело?
– Пока нет, но если то, что говорила об этой женщине Оливия, справедливо, явившись сюда, она возьмет меня за яйца – и вовсе не в том смысле, о котором ты подумал.
– Поверь, тебе не захочется, чтобы эта женщина прикасалась к тому, что у тебя ниже пояса. Никогда. По многим причинам. Эта красотка может вызвать у мужчины усыхание и отпадание некоторых частей тела. Переохлаждение.
– И она едет сюда. – Мне вообще не хотелось встречаться с матерью Оливии, но если уж этого не избежать, то, по крайней мере, первое знакомство должно было бы происходить не при подобных сомнительных обстоятельствах, так я считаю. – Вот дерьмо.
– От Нэша что-нибудь слышно?
– Нет, но он должен…
– Войти прямо сейчас, – говорит Нэш, распахивая дверь и появляясь на пороге. – Я вижу, принцесса уже дома и целехонька.
Скриплю зубами и пропускаю его замечание мимо ушей. Я думал, мы пришли к некоему соглашению относительно правил приличия, но, похоже, перемирие не продлилось долго. Про себя удивляюсь, с каких пор мой брат стал таким придурком.
– Ты отвез Мариссу к отцу?
– Ага. Только позволь заметить, эта девушка, очень вероятно, помешалась.
– Почему? Что случилось?
– Я оставил ее на заднем сиденье и повез к отцу. Всю дорогу она молчала. Может, отключилась или что. Я не знаю, но когда я ее развязал и снял с глаз повязку, она меня увидела, и, кажется, с ней что-то случилось, приятель. Она начала рыдать и обхватила меня за шею. Я за нее переживаю. Думаю, раз она пришла в себя после такого страшного потрясения, то должна бы вроде проклинать тот день, когда тебя встретила.
Я сжимаю кулаки, но снова игнорирую колкость.
– Ее отец был дома? Он что-нибудь сказал?
– Да, но я не дал ему возможности высказаться. Я довел ее до дверей и собирался проводить наверх, но он как раз спустился, так что я просто уехал.
– И никто из них ничего не сказал?
– Когда я уходил, то слышал, как отец спросил ее, что происходит. Но, кроме этого, ничего больше не знаю. Я закрыл дверь и ушел.
– Ну что же, можно было поступить и так.
Стоило ли ждать проявления такта и чуткости от такого болвана!
– Весело, конечно, сидеть тут и дожидаться, пока вы выясните отношения, но мне нужно поспать, – говорит Гевин, поднимается, потягивается и делает круговые движения плечами.
– Думаю, мы все можем немного соснуть.
– Я не собираюсь спать на диване, поэтому, пожалуй, позаимствую твою машину и поеду на квартиру, – говорит Нэш.
– Отлично. Не торопись, чувствуй себя как дома.
Мне это только на руку. Все что угодно, лишь бы он убрался от меня подальше со своими комментариями. Когда Нэш ведет себя так, возникает ощущение, что от этого парня одни проблемы.