Подобие жизни

Боровикова Екатерина

Они пошли вниз по улице. Вокруг царили туман, грязь и плохой запах — близость большой воды, отсутствие робоуборщиков, редкий вывоз мусора — всё это создавало тяжёлую атмосферу безысходности и запустения. Обшарпанные дома, витрины, закрытые кусками железа и пластика, изрытый ямами древний асфальт — всё это вызывало неприятные ассоциации с концом света. В какой-то момент из забитой гнилой листвой ливнёвки вылезла упитанная крыса, уселась прямо на пути полицейских и нагло на них уставилась.

— Пшла! — махнул ногой Кондратенко, и животное лениво, неспешно поковыляло в узкий просвет между домами.

Трофим нервничал — одно дело переживать за гипотетических угнетённых, другое дело — прогуливаться по их территории. Кроме того, жителей словно что-то выгнало на улицы — парень элитного района никогда не видел столько людей сразу. Одни куда-то спешили, другие сидели на обочинах или крышах старых автокаров, ржавых настолько, что становилось понятно — они уже много лет стоят вдоль дороги и куда-то уехать неспособны.

Третьи выглядывали из окон. И почти все настороженно косились на двух мужчин, которые не вписывались в окружающий пейзаж. Но цепляться к ним никто и не думал.

— Почему так многолюдно? — тихонько спросил парень у следователя.

— Здесь всегда так. Жителям окраин не разрешается работать в Виртограде, а развлекаться в нём для местных слишком дорого. Вот они и живут в реале.

— Мальчики, заходите! — раздался совсем рядом женский хрипловатый голос, — на улице холодно, а у нас можно выпить и развлечься.

Горохов задрал голову и в окне второго этажа увидел женщину с вульгарно накрашенным лицом. Та, неправильно поняв его интерес, зачастила:

— Час — от двадцати до шестидесяти, в зависимости от запрашиваемых услуг. Вход со двора, средний подъезд. Там вывеска есть, «Жаркие тёлочки», так что не потеряетесь.

— Спасибо, дорогуша, как-нибудь в другой раз, — вежливо улыбнулся Владислав.

— А, понятно, — резко растеряла дружелюбие женщина, — брезгуете. Виртуальщики грёбаные.

Она бормотала ещё что-то, но Кондратенко пошёл дальше. Трофим поспешил за ним.

— Владимир Александрович, вы мне вторую причину так и не назвали.

— Я помню. Не хотел говорить слишком близко от посадочной площадки. Это и есть вторая причина — только на окраине можно отдохнуть от надзора.

— Мне казалось, здесь он даже сильней.

— Нет, практикант. Полётники пишут, но никуда ничего не отсылают. Как и управители в домах. Все системы настроены на автоматическое действие — распознавать преступные деяния, направленные на имущество города или на тех, кто живёт в «нормальных» частях Мегаполиса. Попытки проникнуть в благополучные районы тоже не приветствуются. То есть, плевать, что они тут делают друг с другом. Главное, чтобы не вредили остальным.

— Но это же… — задохнулся от возмущения Трофим, — это же кошмар! Здесь ведь не только преступники живут! Что, законопослушным приходится самим защищаться от всяких?

— Знал, что тебе понравится, — хмыкнул следователь, — именно такой реакции я и ждал. Ты думал, я шутил про то, что могут оружие отобрать? Как раз такие, законопослушные, в нём остро нуждаются. Но ты не волнуйся — благодаря скану возле взлётной площадки следящая система знает, что мы здесь. Она будет присматривать и в случае чего либо уничтожит преступников на месте, либо вызовет группу ареста. В зависимости от тяжести правонарушения.

Трофим притих и словно стал меньше ростом. Через пару шагов остановился и переложил пистолет в карман. Подумал и то же самое проделал с шокером.

— Кобура видна. Сними. Положи мне в рюкзак.

Следователь повернулся спиной к практиканту.

— Ага, — парень не спорил.

— Ладно, не бойся, — улыбнулся Влад, когда Трофим совсем по-детски шмыгнул носом, — об окраинах ходит много жутких слухов, не соответствующих действительности. В конце концов, здесь тоже люди живут, а не демоны или рептилоиды.

* * *

Худющая, какая-то потасканная женщина в засаленной куртке, которая утратила способность менять размер и оттого казалась длинной хламидой, в резиновых сапогах и в порванных тёплых колготках заунывным, обречённым, но очень въедливым голосом выговаривала мужчине с механическими ногами. Тот вжимал голову в плечи, но не огрызался, а сосредоточенно копался в куче каких-то железяк.

— Урод вонючий, козёл немытый, киборг ржавый! Всю жизнь мою загубил! — женщина отвесила мужчине подзатыльник.

Тот не отреагировал, лишь сгорбился ещё сильней и преувеличенно внимательно принялся рассматривать пластиковое крыло автокара.

— Ах ты, паскуда, геморрой на глазу, молчишь, да? Ты зачем Ярику и Лысому про короткую дорогу на свалку роботов рассказал? Конкурентов решил расплодить? Думаешь, они тебе спасибо скажут? Думаешь, тоже свои хлебные места покажут? Мозги бы тебе поменять, а не ноги! — она покосилась на приблизившихся полицейских и, даже не пытаясь снизить тон, добавила: — ещё и эти тут ходят, триппер разносят!

— Ясенька, ты что! Тише! Не узнала разве? — всполошился мужчина и униженно заулыбался: — здрассти, господин полицейский. Купить что-нибудь хотели?

— Нет, спасибо, — Кондратенко покачал головой, снял рюкзак со спины и расстегнул молнию. — Я тебе заказ привёз.

— Ой, Владислав Александрович, и правда, не признала! — сменила тон женщина, — кормилец вы наш!

Трофим засмотрелся на криво приколоченную вывеску «Б/у механизмы, ремонт, модификации» и упустил момент, когда наставник и владелец то ли магазина, то ли мастерской отошли чуть в сторонку и принялись о чём-то шептаться.