Подонки
Шрифт:
Выйдя за околицу, процессия прошла еще несколько сот метров и остановилась. Мы оказались на заброшенном, поросшем бурьяном пустыре, в глубине которого виднелись остатки каких-то разрушенных сооружений.
Опомнившийся колдун, которого лейтенант небрежно швырнул на землю, неожиданно вскочил на ноги и бросился бежать, но кто-то подставил ногу, а мощный удар по голове вновь привел Андрея Гермогеновича в полубессознательное состояние.
– Поганое местечко! – прошептал Николай. – Видишь развалины? Когда-то это был кирпичный завод. Во время войны немцы казнили там пленных
Тем временем кто-то сбегал за лопатами, а несколько мужчин принесли здоровенный столб. Трое принялись копать яму, двое – обтесывать бревно, придавая одному его концу заостренную форму. Остальные тащили со всех сторон ветки, доски, сухую траву. Молодая женщина с почерневшим от горя и ненависти лицом принесла канистру с бензином. Видя зловещие приготовления, колдун скулил, как побитый шакал, пытался целовать ноги близстоящих людей, но те брезгливо отстранялись. Наконец яма была готова. Столб вбили в нее острым концом, засыпали землей, утрамбовали. Вокруг навалили дрова, щедро спрыснув их бензином. Остатки вылили на одежду колдуна. Двое молодых парней подхватили Андрея Гермогеновича под руки и поволокли к месту казни. Колдун упирался ногами, злобно шипел, пытался кусаться, но, несмотря ни на что, спустя десять минут был крепко привязан к столбу.
Он напрягался изо всех сил, пытаясь освободиться, но веревки оказались крепкими. Поняв, что пришел конец, Андрей Гермогенович издал страшный крик, полный боли, ярости и нечеловеческой злобы. Толпа невольно отпрянула, лишь один лейтенант, не изменив выражения каменного лица, остался на месте.
– Тебя посадят, Сергеев, за самосуд! – прошипел перекошенный от страха и ненависти колдун. – Ты не имеешь права так поступать! Освободи меня, пока не поздно!
– Заткнись, мразь! – ответил ровным голосом лейтенант. – Что со мной будет дальше – тебя не касается!
С этими словами он зажег спичку и бросил на политые бензином дрова. Вспыхнуло яркое пламя, мгновенно раздутое неизвестно откуда налетевшим ветром. Спустя полминуты весь столб был охвачен огнем. Корчась в ужасных мучениях, Андрей Гермогенович выкрикивал неразборчивые проклятия.
– Пошли домой, – тихо сказал я Николаю. – Дальше они сами разберутся!
Никем не замеченные, мы вернулись в деревню. Тут было тихо, видимо, почти все жители ушли смотреть на казнь, но даже отсюда были видны отблески огромного костра, в котором нашел страшную, но заслуженную смерть проклятый колдун.
Фю-ить – раздался над ухом знакомый свист пули. Фю-ить – и огненный шмель ужалил левую ляжку.
– Ложись! – крикнул я и, толкнув Николая на землю, свалился рядом.
Стреляли сатанисты, как обычно, с глушителем, эта публика не любит афишировать свои темные делишки. Другое дело – по телевизору да в газетах разглагольствовать! Духовно неопытным людям лапшу на уши вешать! Тогда они орлы! Нисколько
Фю-ить, фю-ить – две очередные пули взрыли землю всего в десяти сантиметрах от моего носа. Похоже, пыточный подвал мне больше не грозит, сатанисты отчаялись взять «палача» живьем и просто стреляли из-за угла при каждом удобном случае. Фю-ить, фю-ить…
Я наконец определил месторасположение неизвестного стрелка. Похоже, он прятался за старым сараем в ста метрах от нас. Промахнуться с такого расстояния! При ярком свете луны! Смешно даже!
Фю-ить, фю-ить…
Я притворно вскрикнул. Николай, разгадав маневр, последовал моему примеру. Стало тихо. Только с места казни доносился временами приглушенный гул голосов. Прошло минут пять. Наконец из-за сарая осторожно высунулась темная фигура.
Хлоп-хлоп – незамедлительно сработал мой пистолет.
Схватившись за грудь, человек ничком упал в траву. Выждав для верности несколько минут, я короткими перебежками достиг сарая и перевернул ногой труп. На меня, оскалившись, смотрело мертвое лицо Вики.
– Боже мой! Девчонка! – растерянно пробормотал подошедший Николай.
– Девчонка, говоришь? – яростно прошипел я. – Эта девчонка руководила похищением твоей дочки, да и нас с тобой хотела пристрелить! Лучше соображай, куда ее девать, пока народ не вернулся!
С «похоронами» проблем не возникло. Неподалеку от сарая находилась глубокая, не менее трех метров, яма, заполненная жидким навозом. Туда мы и бросили покойную сатанистку, отправив следом мой пистолет. Викин ствол я оставил себе.
– Пошли домой, – сказал я Николаю. – На сегодня приключений достаточно, да не трясись ты так, будь мужчиной!
Аня с матерью не спали. Обе съежились в углу, вздрагивая, словно больные щенята. Заметив мою окровавленную штанину, девочка испуганно вскрикнула.
Рана оказалась пустяковой. Пуля прошла вскользь, вырвав небольшой кусок мяса. После перевязки я надел одолженные Николаем штаны (мои положили отмачиваться) и, прихрамывая, направился к столу, где по приказу хозяина нам приготовили большой графин водки и немудреную закуску.
Проглотив залпом два стакана, Николай успокоился, прекратилась нервная дрожь, щеки порозовели. Я тоже выпил граммов двести.
– Будет теперь нашему лейтенанту за самосуд! – с жалостью произнес он.
– После увиденного в подвале беднягу уже ничем не испугаешь, – возразил я. – Да навряд ли лейтенанта станут судить, он явно сошел с ума от горя!
– Э-эх! – тяжело вздохнул Николай, вновь наполняя стаканы. – Дети часто исчезали у нас и в соседних деревнях, но разве мог кто подумать на Андрея Гермогеновича. Проклятое место!
– В других частях страны тоже пропадают! – напомнил я.
– Неужели это все сатанисты?
– Необязательно. Бывают сексуальные маньяки, серийные убийцы типа Чикатило, но они не очень тщательно прячут свои жертвы, да и сами в конце концов попадаются. Однако если ребенок исчез бесследно, тогда, скорее всего, поработали сатанисты или подобная им мерзость!