Подозреваемый
Шрифт:
— Эрмина очень бедна. Домик у нее маленький, но прекрасный. Каждая комната выкрашена в свой цвет.
Он смотрит на ее рот, а она изучает его лицо, насколько позволяет маска. Зубы желтые. Резцы острые. Клыки необычно заострены.
— В ее спальне сорок два изображения Девы Марии.
Губы выглядят так, словно их постоянно прикусывают. Иногда, когда не говорит, он жует кусочки кожи.
— В гостиной тридцать девять изображений святого сердца Иисуса, проткнутого шипами.
Трещины в губах блестят,
— Во дворе домика Эрмины Лавато я зарыл сокровище.
— Подарок для нее? — спрашивает Холли.
— Нет. Она не оценит то, что я зарыл. Выпей пепси.
Она не хочет пить из банки, которую он держал в руках. Но все равно открывает ее, делает глоток.
— Ты бывала в Пенаско, штат Нью-Мексико?
— Я никогда не была в Нью-Мексико.
Он какое-то время молчит, тишину нарушает только ветер, его взгляд опускается к ее шее, когда она глотает пепси.
— Моя жизнь изменилась в Пенаско.
— Вроде бы речь шла о Чамисале.
— В Нью-Мексико моя жизнь часто менялась. Это место изменений и великой тайны.
Подумав о том, что она сможет найти применение банке из-под пепси, Холли ставит ее на пол в надежде, что он позволит оставить ей банку у себя, если она не выпьет все до его ухода.
— Тебе бы понравились Чамисаль, Пенаско, Родарте, там много и других прекрасных и загадочных городков.
Она задумывается, прежде чем ответить:
— Будем надеяться, что я останусь в живых и смогу их увидеть.
Он встречается с ней взглядом. Глаза у него темно-синие, цвета неба, которое говорит о приближении бури, пусть облаков пока нет и в помине.
Голос звучит даже мягче, чем обычно, в нем слышится нежность:
— Могу я сказать тебе кое-что по секрету?
Если он к ней прикоснется, она закричит и перебудит остальных.
Истолковав выражение ее лица как согласие, он продолжает:
— Нас было пятеро, а осталось только трое.
Она ожидала услышать совсем другое. Поэтому не отводит глаз, хотя это и дается ей с трудом.
— Чтобы увеличить долю каждого, мы убили Джейсона.
При упоминания имени внутри у нее все сжимается. Она не хочет знать имен или видеть лица.
— А теперь исчез Джонни Нокс, — добавляет он. — Джонни вел наблюдение за твоим домом, а потом как сквозь землю провалился. Мы трое не собирались избавляться от него. Такой вопрос никогда не поднимался.
«Митч», — сразу думает она.
Снаружи ветер вдруг меняет голос. Только что завывал, а тут вдруг начинает шикать, словно советуя Холли больше молчать и слушать.
— Двое других вчера отъезжали по разным делам, — говорит похититель. — В разное время. Каждый мог убить Джонни.
Чтобы вознаградить его за эти откровения, Холли съедает еще кусочек шоколада.
Не
— Может, они решили поделить все на двоих. Или один из них хочет забрать все.
Из вежливости она отвечает:
— Они такого не сделали бы.
— Они могут, — возражает ей похититель. — Ты бывала в Вальсито, штат Нью-Мексико?
Холли слизывает шоколад с губ.
— Нет.
— Бедный городок. Там много бедных и прекрасных городков. Моя жизнь переменилась в Вальсито.
— И как же она переменилась?
Он не отвечает, твердит о своем:
— Тебе следовало бы увидеть Лос-Трампас, штат Нью-Мексико, в снегу. Несколько домов, белые поля, низкие холмы, небо белое, как поля.
— Да ты у нас поэт, — говорит она, и это не просто слова.
— В Лас-Вегасе, штат Нью-Мексико, казино нет. Там есть жизнь и тайна.
Его белые руки сходятся вместе, но не в молитве, а словно каждая из них обладает независимым разумом и им нравится прикасаться друг к другу.
— В Рио-Лючио в маленькой кухне дома Элоизы Сандоваль в красном углу висит икона святого Антония. Под ней стоят двенадцать керамических фигурок, по одной на каждого ребенка и внука. Каждый вечер она зажигает перед иконой свечи.
Холли надеется, что больше никаких откровений насчет других похитителей не будет, но при этом знает: его слова заинтриговали ее, пусть и против воли.
— Эрнест Сандоваль ездит на «Шевроле Импал» модели 1964 года. Приборный щиток раскрашен в разные цвета, а потолок салона обит красным бархатом.
Длинные пальцы поглаживают друг друга, поглаживают и поглаживают.
— Эрнеста интересуют святые, которые незнакомы его набожной жене. И он знает удивительные места.
«Мистер Гудбар» начинает забивать рот Холли, от него слипается горло, но она заставляет себя откусить еще кусочек.
— Древние духи обитали в Нью-Мексико еще до того, как появилось человечество. Ты — ищущая?
Холли понимает: если она слишком уж активно подыграет ему, он ей не поверит.
— Я так не думаю. Иногда мы все чувствуем: чего-то недостает. Но это свойственно всем. Такова человеческая природа.
— Я вижу в тебе ищущую, Холли Рафферти. Крошечное семечко души ждет, чтобы вырасти в могучее дерево.
Глаза его напоминают чистый поток, да только на дне скопилась какая-то муть.
Опустив глаза, она говорит:
— Боюсь, ты разглядел во мне слишком много. Я — не мыслитель.
— Секрет не в том, чтобы думать. Мы думаем словами. А то, что лежит за реальностью, доступной нам, есть истина, которую словами не выразить. Секрет в том, чтобы чувствовать.
— Видишь, вроде бы ты объясняешь просто, но мне это все равно недоступно, — она смеется. — Моя самая большая мечта — торговля недвижимостью.