Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
— Ясное дело, ведь Иоанна с самого начала говорила, что Тадеуша задушили в конференц-зале…
Мне стало нехорошо. Бедняга явно помешался от пережитого потрясения. Не нашел ничего лучшего, как в ответственный момент дачи показаний перепутать вымысел с действительностью! Надо немедленно вмешаться, внести ясность, иначе это плохо для меня кончится! Отлично понимая необходимость вывести следователя из заблуждения, я так растерялась, что не могла придумать ни одной умной фразы.
Мужчина в штатском посмотрел на меня странным взглядом. Я совсем пала духом и уже раскрыла рот, чтобы во всем признаться и взять на себя вину за не совершенное мною преступление, но меня спас Янек. Осознав абсурдность ситуации, он издал короткий нервный смешок. Полагая, что смех сейчас неуместен, следователь строгим взглядом призвал виновного к порядку, я же воспользовалась случаем — Януш смотрел на меня как баран на новые ворота, — покрутила выразительно пальцем у виска и прошипела:
— Очнись, кретин!
Мужчина в штатском собрался было сделать какое-то замечание, но теперь пришла очередь Лешека. Вежливо и проникновенно он произнес:
— Очень прошу меня извинить, но не могли бы вы, уважаемый, сообщить нам ваше звание? Ибо не подлежит сомнению, что какое-то у вас обязательно имеется, а мне даже мысленно хотелось бы вас называть правильно, учитывая, что все мы в этой жизни занимаем вполне определенное место и не должны выходить за его рамки, во всяком случае, не имеем права, даже если очень хочется, что поделаешь, такова, как говорится, селяви…
Все это он проговорил серьезным тоном, на одном дыхании, и неизвестно, куда бы зашел, но тут дыхание кончилось, и пришлось кончить речь. С ума они все посходили! Такие высказывания для Лешека были делом обычным, он изрекал их к месту и не к месту, но ведь следователь мог и не знать об этом! Того и гляди, нас заподозрят в оскорблении власти. Любой на месте следователя мог подумать, что над ним издеваются начиная с того момента, как он переступил порог этой комнаты.
Мужчина в штатском внимательно посмотрел на Лешека, лицо которого выражало вежливую обеспокоенность. Помолчав, он коротко бросил: «Капитан», — и вернулся к Янушу, который тем временем мог немного прийти в себя.
— Ну так как же все происходило? Откуда вы знали, что в конференц-зале лежит жертва преступления?
Януш сердито вскинулся:
— В том-то и дело, что я не знал! Кабы знал, ни за что бы туда не поперся, подождал, пока какой другой дурак не обнаружит труп!
— Но вы ведь сами минуту назад четко заявили, что забыли об этом!
— Потому что и в самом деле совсем забыл об этой дурацкой истории с убийством Тадеуша, а как вошел туда и увидел — меня словно громом ударило! Не знаю, как я сам не помер там на месте!
— Минутку, спокойно!
Беспомощно оглядевшись, капитан потянулся за столом Витольда, споткнулся наконец о его доску, пытаясь сохранить равновесие, оперся о стоящую рядом чертежную доску, в последний момент успел подхватить съезжавший по ней пузырек с тушью и врезался локтем в мою лампу. Усевшись наконец на стул Витольда, возвышающийся над остальными, он облегченно вздохнул, взглянул на нас, на картину Лешека и еще раз повторил:
— Минутку, спокойно.
Мы и без того сидели спокойно, ожидая, что еще предпримет представитель властей. А тот обратился к Янушу:
— Прошу четко отвечать на мои вопросы. Что вам было известно об убийстве до того, как вы обнаружили труп?
Ответ был предельно четким:
— Ничего.
— Что?
— Ничего.
— Но ведь вы сами сказали, что знали об убийстве.
— Я сказал, что знал? — удивился Януш. — Ну, значит, я не так выразился. Ведь мы все знали! Нет, опять я не то говорю. Все знали то, что Иоанна сочинила. Иоанна, да объясни же сама все этому пану, я не могу!
— Ничего не получится! — с горечью сказала я. — Нормальному человеку этого не объяснишь. И вообще, нечего на меня надеяться, тебя спрашивают, ты и отвечай.
— Как же мне отвечать, если я совсем запутался! Представитель власти строго обратился ко мне:
— А вам что было известно?
— Не знаю, — честно ответила я в неожиданном приливе искренности. — Думаю, ничего. Если бы что-то знала, то не вела себя так глупо, раструбив об этом на всю мастерскую.
Глядя на меня, капитан напряженно о чем-то размышлял, а на его лице появилось очень странное выражение. Бросив почему-то еще раз взгляд на картину, он опять обратился к Янушу:
— Во сколько вы туда пошли?
Как видно, Янушу не суждено было ответить на этот вопрос. Дверь открылась, и в комнату вошел Ярослав из отдела смет.
— Прошу прощения, — произнес он, адресуясь в пространство куда-то между Янушем и капитаном. — Януш, там к тебе пришли два типа из резины. Не знаю, что делать.
Капитан почему-то прикрыл глаза, но тут же их открыл, так как эта информация заставила Януша вскочить со стула.
— О господи! — простонал он, хватаясь за голову. — Холера бы их побрала! Выбрали время!
— Минутку, — слабым голосом произнес капитан. — Что там пришло?
— Двое из резины, — послушно повторил Ярослав.
— Черти их принесли… — стонал Януш.
— Что это значит? Из какой резины?
— Какая разница? — в отчаянии простонал Януш. — Это же надо, именно сейчас! Зенон их видел?
— Кто их впустил? — перебил его капитан, отказавшись от дальнейших попыток выяснить сорт резины.
— Никто, — испуганно ответил Ярослав. — Ждут в холле и очень недовольны.
Лешек подлил масла в огонь.
— А ведь еще и пиво придет, — напомнил он с мрачным удовлетворением.
Януш совсем пал духом.
— Ну тогда конец! Гражданин начальник, я должен с ними… Ярек, беги к ним, скажи, что у нас убили Тадеуша… Нет, скажи, что меня убили… и Зенона тоже, скажи, что тут всех поубивали! Пусть катятся к чертовой матери, завтра они все получат, только пусть не распускают язык и не попадаются мне на глаза.
— В чем дело? — крикнул капитан, потеряв терпение. — Никуда вы не пойдете! С посторонними разговаривать запрещается. Вы что, не понимаете? Ведется дознание…