Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
— Ох, нехорошо мне! — вдруг недовольно произнесла Моника.
— А кому хорошо? — философски вопросил Казимеж.
— Неплохо было бы кофе напиться, — вдруг сказала Алиция. — Где пани Глебова?
Мысль о кофе была воспринята с энтузиазмом, ведь это мирное, безобидное занятие, напоминающее о прежней спокойной жизни, однако мы не успели ничего предпринять, как в комнату вошла Ядвига, распространяя крепкий запах валерьянки.
— Езус-Мария, ну и вонь! — изумленно произнес Анджей, поворачиваясь к источнику запаха.
— Что поделаешь, я женщина нервная, — с достоинством ответствовала Ядвига еще более глубоким, чем обычно, басом. — Пани Глебова уже готовит кофе, я подумала, сейчас это нам не помешает.
— Задаром? — с надеждой воскликнул Лешек.
— Смеетесь? — снисходительно пробасила Ядвига. — Даже если нас всех передушат, дармового кофе на работе нам не дождаться.
— Послушайте, кто-нибудь уже позвонил в милицию? — спросил Збигнев. — Надо же сообщить, что у нас труп.
— Жутко интересно, кто все-таки это сделал, — пробормотала Алиция.
— Может, все-таки кто посторонний? — выразил общую надежду Анджей. — Пани Ирэна, вы действительно уверены, что никого из посторонних не было в мастерской?
— Могу поклясться, — неожиданно твердым голосом ответила Ирэна, сразу прервав рыдания.
— А может, ты просто не заметила? — Алиции очень не хотелось терять надежду, но все понимали, что такое невозможно. Проглядеть Ирэна не могла не только человека, но даже и клопа. Цербером сидела она на своем посту в прихожей и бдила так, будто глаза у нее смотрели во все стороны.
— Я не могла не заметить, — отчеканила Ирэна. И повторила: — Могу поклясться.
— Ну тогда ничего не поделаешь, — с удовлетворением констатировал Лешек. — Убийца среди нас.
Реакцией на эти глупые слова было гробовое молчание, а все опять уставились на меня. Неужели они и в самом деле уверены в моей виновности? Из каких-то непонятных соображений, а может, в приступе безумия я задушила Тадеуша, а затем раструбила об этом как можно громче, и, если настоящий убийца не будет обнаружен, мне останется только повеситься, ведь никто ни за что не поверит, что это сделала не я.
Пребывая в полном смятении чувств, я тем не менее обратила внимание на одно весьма примечательное обстоятельство: все вокруг ломали голову над вопросом «кто», но ни разу ни у кого не возникло вопроса «почему». И ведут они себя как-то странно. Вроде бы потрясены случившимся, смерть коллеги вызывает у всех возмущение, и в то же время каждый… как бы это поточнее выразиться? Вроде бы каждый боится проговориться, в чем-то выдать себя, поэтому даже в выражении скорби все сдержанны, скрывают за шуточками истинные чувства, чтобы не выдать… Чего не выдать? Чтобы не проговориться… О чем не проговориться? Вот они уставились на меня, ожидая объяснений, а судя по их виду, знают они куда больше меня. Как будто знают не только то, что убила Тадеуша я, но и почему я это сделала. Я же, несчастная жертва собственного воображения, ничегошеньки не знаю!
Придуманное мною убийство вдруг стало фактом. Совершил его один из тех, кто находился в тот момент в мастерской. И вот, казалось бы, умные энергичные люди, вместо того чтобы заняться страшным преступлением, обдумать его как следует, по горячим следам попытаться установить виновного в смерти их коллеги, эти люди сидят в бездействии и, как стадо баранов, пялятся на меня!
Не знаю, как долго продолжалась бы немая сцена, но тут хлопнула входная дверь и послышались шаги, четко раздававшиеся в мертвой тишине. Глаза присутствующих обратились на дверь. Она раскрылась, и вошел Марек, самый красивый мужчина в нашей мастерской. Еще недавно он работал у нас на полную ставку, так что, можно сказать, был своим, хотя с недавних пор перешел на полставки, благодаря чему пользовался известной свободой в посещении работы.
— У вас что, летучка? — спросил он, останавливаясь в дверях. — Извините, не знал…
— У нас труп! — подал голос Лешек со своей мусорной корзинки.
— Что у вас?!
— Труп.
— В каком смысле? Мастерская при последнем издыхании? Нет работы?
— Да нет, в буквальном смысле. Покойник у нас.
— Что вы говорите! — с умеренной скорбью в голосе посочувствовал Марек. — Кто же умер?
— Столярек. И не столько умер, сколько убит.
— Не понял, — осторожно произнес Марек, подумав. Остальные молчали, не мешая ему думать и не сводя с него глаз. — Может, кто-нибудь будет столь любезен, что объяснит…
— Будет. — Это, конечно, не выдержала Алиция. — Неизвестный преступник задушил Столярека насмерть пояском от рабочего халата.
— Женского, — поспешил дополнить Янек.
— А посторонних в мастерской не было, — закончил Анджей.
— Вы это серьезно?!
— Нет, шуточки шутим! Теперь вот перешли на черный юмор.
С минуту Марек переваривал потрясающую новость, потом бросил быстрый взгляд на Зенона, наверное, потому, что вид его явно свидетельствовал — это не шутка.
— Ну знаете, такого еще не было! — с уважением произнес он и добавил с любопытством: — А почему задушили именно Столярека?
— А этого мы пока не знаем.
— Мир праху его… А вы уверены, что тут нет ошибки?
— Как это?
— Ну, что его не задушили вместо кого-то другого?
— Пока мы ни в чем не уверены, кроме того, что в конференц-зале лежит труп Тадеуша.
— То есть как лежит? — вздрогнул Марек. — Когда же произошло это скорбное событие?
— Да только что. С полчаса назад. С минуты на минуту ожидаем прибытия милиции.
— Тогда я, пожалуй, пойду. Вы уж извините… Не стану вмешиваться в ваши внутренние дела, вам решать, кого убивать…
— Останься, сейчас будет готов кофе, напьешься с нами. Надо же нам всем подкрепиться перед расследованием. Пани Глебова сейчас подаст.
— Премного благодарен за приглашение, но как-нибудь в другой раз. Не люблю пить кофе в обществе мертвецов. Предпочитаю удалиться до прибытия представителей власти, очень уж не хочется быть замешанным в удушении сантехников…
Сделав общий поклон, Марек повернулся и не торопясь, но решительно направился к выходу. Разминувшись с ним в дверях, вошла пани Глебова с подносом, заставленным стаканами с кофе, и не могла сделать шагу, ибо Лешек, сидевший посреди комнаты, как непоколебимая скала, очень мешал передвижению. Мы с Алицией выглянули в коридор вслед Мареку. Он уже достиг стола Ирэны, когда открылась входная дверь, пропустив народную власть в составе трех лиц, из которых двое были в форме, а один в штатском.