Подпольная империя
Шрифт:
Немного непонятно, какая у меня роль во всём этом представлении и зачем было меня тащить на эти разборки. Я вообще не из их мира, так что мне сюда дорога заказана, по идее. Ну, ладно, посмотрим. Вечер в хату, как говорится, часик в радость.
Мы входим в кабинет. Стены покрыты узбекским орнаментом, но выглядит это слабовато. По всему видать, заведение не высшего уровня, хотя стол ломится от угощений. Плов, разумеется, ещё что-то из еды и водка. Впрочем, никто не ест и не пьёт, всё это лишь для антуража, похоже. Ворам не до еды, решают
Все присутствующие обращают на нас взгляды. Тяжёлые, пронизывающие, недружелюбные. Предчувствие у меня не очень. Врождённая и годами натренированная ментовская чуйка посылает сигналы, и сигналы эти не самые приятные. Беги, говорит она, беги, Егор… Да вот только бежать уже некуда.
— Привет честной компании, — без улыбки говорит Цвет.
Его прожигают холодные отчуждённый взгляды. Возможно, что-то пошло не так… Скоро уже узнаем
29. Контуры великой империи
Цвет держится спокойно, демонстрируя уверенность и правоту. Собаке нельзя показывать, что боишься, вору — тоже.
— Здравствуй, Паша, — кивает Фархад Шарафович. — Присаживайся.
На меня он внимания не обращает, поэтому, когда Цвет садится к столу, я остаюсь стоять, как неприкаянный. Блин, а какого хрена вообще? Зачем было меня тащить сюда? Чтобы я поработал декорацией? Белиберда какая-то.
Ладно, Ферик, допустим хотел со мной поговорить. Но разговор явно не здесь и не сейчас состоится. Цвет же так мне и не объяснил, зачем потащил с собой. Как свидетеля своей невиновности? Смешно. Да и кто вообще меня слушать будет?
Фархад Шарафович сидит во главе стола, а слева и справа от него располагаются ещё два авторитетных человека. Справа пристроился Абрам, который на самом деле грузин Мамука из Кутаиси, а слева Кот — круглый, похожий лицом на Роберта Рождественского московский вор.
Абрам, в отличие от него, выглядит худым и сухим, но злым, с огромным карикатурным носом. У Кота внешность добряка, но это обманчиво. В зале ещё находится крепкий парняга, вероятно отвечающий за безопасность.
— Давно нэ виделись, Цвэт, — покачивая головой, цедит Абрам. — Жаль, что по такому вот поводу, да?
Ведёт себя картинно, будто на сцене исполняет театральную пародию на грузинского вора в законе. Забавный дядечка. Цвет в ответ кивает.
— Претензии к тебе, — говорит Ферик. — Вот, я даже специально прилетел, чтобы помочь разобраться. Говорят, ты по беспределу уважаемых воров порешил и стремаг ещё каких-то. Есть что сказать?
— Кто предъявляет? — уточняет Цвет.
— Да тут и предъявлять незачем, итак всё ясно, — ласково улыбается Кот. — Картина маслом и факты налицо. Но если хочешь, предъявим честь по чести. Парашютист, вот кто предъявляет.
Упс… Парашютист? Вот это по ворот.
Кот кивает здоровому громиле, и тот сразу выходит из комнаты в боковую дверь. Возвращается он меньше, чем через минуту. За ним входит сникший испуганный Парашютист. Увидев нас с Цветом, он ненадолго замирает, превратившись в скульптуру, но быстро берёт себя в руки. Жалко, я не вижу лица Цвета, потому что нахожусь за его спиной.
— Давай, — кивает Кот.
Парашютист, похожий на сморщенную сливу, бубнит ни на кого не глядя:
— Цвет застрелил Сергача якобы за то, что тот стучал мусорам. Без сходняка, сам решил, сам грохнул, не дал даже объясниться. И ещё пацанов вальнул до кучи, за то что они ему предъявить хотели. А потом, когда авторитетные воры собрали сходку, чтобы спросить за блудняк, он с помощью вот этого всех зажмурил.
При словах «с помощью вот этого» Парашютист кивает на меня.
— А ты, — обращается к нему Ферик, — на обоих сходках был и сам своими глазами всё видел?
— Да, — кивает Парашютист.
— А зачэм два раза живым остался? — интересуется Абрам.
— Ну… — теряется тот. — Я на него не наезжал, не беспредельничал.
— Почему то есть, а не зачем — щерится Кот.
— А остальные, значит, бэспредэлничали? — уточняет грузин.
— Нет, ну…
— Так это ж ясно, Абрам, — улыбается Кот. — Он Цвету нужен был, вот и остался в живых.
— Да, — соглашается Парашютист. — Без меня бы он не справился, вот и не тронул.
— Ну, Паша, — хмурится Ферик. — Обоснуй. Только даже если по делу ты всех урыл, не по правилам это, не по закону, как заочник, приговорил, не давая возможности прояснить. А если бы и мы с тобой сейчас так поступили?
— Сергачу всё было честь по чести предъявлено, — пожимает плечами Цвет, — с бумажками из ментовки и магнитофонной кассетой. Ты, Парашютист сам всё видел. Я лично тебе показал все документы. Сергач стучал и через это пацаны наши сроки получили.
— А откуда милицейские материалы? — ласково спрашивает Кот. — У тебя в ментуре люди или как?
— Имеется человечек. Это сейчас неважно, потому что Сергач признал, что стучал. Вот и все дела.
— Не признавал, сказал, что ментов нахлабучивал, — парирует Парашютист.
— Ну а с остальными как вышло? — интересуется Кот.
— А остальные берега попутали. Они меня прям на сходняке хотели завалить, чтоб добро моё раздербанить. Чисто подстава. Я чё, лёха битый? Лох по-твоему?
— А как ты дуру пронёс? — не унимается Кот. — Всех ведь шмонали.
— В карман положил и пронёс, — хмыкает Цвет, пожимая плечами. — Парашютист, а ты чё в глаза не смотришь? Лепишь ты, уши академикам шлифуешь. Ты бес, в натуре, ботало. Ты чё думаешь самый хитрожопый? Ты рысь что ли? Баламут-на, вот ты кто. Моё забрать хочешь? Шишку тебе, сука! Надо было тебя тоже мочить со всей шоблой. Сявка, а не вор. Чмо, в натуре.
Парашютист стоит, как оплёванный, но ничего не отвечает.
— Ну, ладно-ладно, — добродушно останавливает Цвета Ферик. — Смотри, как разошёлся. Ты лучше скажи, а вот у этого баклана роль какая?