Подпольная империя
Шрифт:
— Какой-такой режим?! Тебе тут что, хунта что ли?!
— И тут ещё такой моментик имеется, — не реагирую я на его праведный гнев. — Если не вы, то «конторские» Евстратова вашего возьмут в оборот, и вы туда точно уже не пролезете. Я имею в виду, на ЛВЗ. Будете покупать его продукцию в магазине и слёзы лить.
— Разрешите, Глеб Антонович? — раздаётся от двери и в кабинете появляется подполковник.
Ну и рожа. Где они их берут только? Наверное жёсткий кастинг проводят. Голова, напоминающая формой яйцо гладко выбрита.
Глазки шаловливо бегают, пытаясь найти причину неожиданного и срочного вызова к шефу. Видать причин этих существует намного больше одной, вот и потеет бедолага, пытаясь угадать, за который из косяков его сейчас нахлобучивать будут. Тем более, в приёмной уже наверное появился конвой.
— Заходи, — недовольно бросает Печёнкин.
Евстратов, а это несомненно он, проходит к столу на полусогнутых. На меня бросает недоумённые и испытующие взгляды. Что мол за пацан и как он связан с поспешным вызовом на ковёр?
— Здравствуйте, — на всякий случай говорит он мне, кривя блестящие влажные губы в подобии улыбки.
Здорово, коли не шутишь.
— Здравствуйте, — внешне благосклонно киваю я.
— Евстратов, твою мать! — зло и напористо, как маленькое цунами, напускается генерал на своего зама и вдруг замолкает.
Воцаряется пауза. Печёнкин выглядит немного потрёпанным и крайне задумчивым и, как бы, зависшим. Зам тишину не нарушает, стоит и глазами лупает. Луп-луп. Луп-луп.
— Евстратов, — наконец выходит генерал из ступора. — Ты когда отчёт по хищениям социалистической собственности сдашь?
Подполковник пыхтит и пучит глаза, пытаясь понять, зачем его нужно было тащить сюда по столь незначительному вопросу. Наверное, это связано со мной, но я, опять-таки, слишком юн, чтобы быть причастным к этим проблемам. Не проверяющий же я, в самом деле. В общем, полное замешательство.
— Х*ли ты молчишь?! — взрывается генерал. — Дар речи потерял? Чтоб завтра до обеда отчёт был у меня! Понял?
— Так точно! — кивает Евстратов.
— Конвой там? — спрашивает Печёнкин.
— Да, — снова кивает зам.
— Ну, так отпусти! Нечего по приёмным околачиваться да на девок пялиться!
— Есть, — покорно и подобострастно отвечает зам с лёгким кивком.
— Свободен!
Евстратов опять кивает, на этот раз молча, и снова на полусогнутых, как Годзилла из старинных чёрно-белых фильмов, идёт к выходу.
— Аресты нужно проводить уже сейчас, — говорю я, как только дверь за подполковником закрывается. — Готовить посадки. Иначе не успеете, КГБ уже по пятам идёт. Ойкнете только, а они уже всё предприятие себе загребут. Ещё и ордена получат. Так что хватайте, бросайте в застенки и колите. Фамилии я продиктую. Записывайте.
— Ты в галоп-то погодь, не скачи. С места в карьер, ишь, больно прыткий, я гляжу. Посадки
— Так время, Глеб Антонович. Время — деньги! Как говорится, когда видишь деньги — не теряй времени. Куй железо, не отходя от кассы! Как говорит наш шеф, Мыхал Мыхалыч.
— Тоже мне, кинолюбитель. Рассказывай давай, объясняй все расклады, а то конвоиров недолго вернуть, да и Евстратов, думаю, с радостью поможет собрать твоё дело так, чтоб в суде впаяли от души. Врубаешься, о чём я говорю? О посадках.
— Врубаюсь. Хорошо, что и вы врубились, да назад отыграли.
— Ты давай, не умничай и не зли дедулю, а то налетишь на кутак по самые гланды.
— Приятно с интеллигентным человеком поговорить, — хмыкаю я.
— Лариса, — бросает он, отыскав-таки заветную кнопку на селекторе. — Меня нет. Ни с кем не соединять, никого не впускать.
— Лариса, значит? — улыбаюсь я, выйдя из кабинета Печёнкина. — А я Егор.
— Да, — поджимает она губы. — Я тебя запомнила. Придёшь ещё.
Совсем ещё девчонка, тоненькая, неопытная, нескладная. Зато накрашена, причёска, туфельки, юбочка — мама дорогая, как говорится. Неужели этот боров её того? Эх, с кем приходится работать…
— Такая юная и уже такая строгая. Ты как здесь очутилась вообще? Тут же тебя сожрут с потрохами.
— О себе беспокойся, тоже мне, мудрец многоопытный.
Да уж поопытнее некоторых.
— Если обижать будут мне звони, — говорю я с покровительственными нотами. — Записывай телефон.
— Да иди ты, — хмурится она. — Нашёлся здесь ухажёр с потугами на остроумие.
Смотрите какая.
— Записывай давай, а то шеф взгреет, скажет, какого хрена ты Лариса Дружкина не записала телефон Брагина? Ищи, скажет, теперь где хочешь.
Но мои доводы оказываются не слишком убедительными для юной секретарши, и я покидаю её, отправляясь на встречу с Цветом.
Я подъезжаю к «Кавказской кухне» чуть позже, чем мы договорились.
— Ты чего так долго? — недовольно хмурится он. — Ждать тебя.
— Ну, извини, в «конторе» задержался.
— В конторе-на. Мог бы со мной сначала перетереть, а потом уже по конторам бегать. Рассказывай, короче. Ферика видел?
— Видел, — усмехаюсь я. — Был у него во дворце. Сразу за первым секретарём ЦК на аудиенцию попал.
— Что ответил? Сразу скажи, а потом уже подробности набросаешь. Не томи, короче, не в кино.
— Сказал, впишется за тебя.
— Ну вот, хорошо, — говорит Цвет с явным облегчением. — Ну давай теперь, сказочник, повествуй по порядку от и до.
Ну, я и повествую, в который раз уже. Каждому своё.
— И чё, думаешь предложат нам анашу барыжить?
— Надеюсь, нет. В любом случае, я этой гадостью заниматься не буду. Без меня, в общем.
— А чё так? Вдруг выгодно?
— Может, и выгодно, да только я не буду. Гнилая тема детей травить.