Подразделение 000
Шрифт:
Из динамиков донеслись сдержанные рыдания. Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать не только уважала, но и любила своего командира. За что? А черт ее машину знает?
Покорчив перед стерео зеркалом мужественные рожицы, я кивнул внутреннему глазу Милашки. Открывай, мол, спецмашина двери. Командор идет на встречу с вохровцами.
Если не возражаете, немного истории.
Служба ВОХР — Вооруженная Охрана Ходячих Раритетов — была организована задолго до появления подразделения 000. Весьма и весьма секретная служба по организации безопасности неких
Государственная служба ВОХР была, есть и будет самой могущественной, самой таинственной и самой влиятельной организацией в стране. Да и во всем мире, пожалуй. Это и есть самая настоящая правда.
Ребята в черных контактных линзах имели столько полномочий, сколько не снилось спасателям подразделения 000. Никто и никогда не смел указывать им, что делать, как делать и когда открывать огонь на поражение. Никто никогда не ограничивал их в средствах, и в праве выбора и применения оружия. Вохровцы, используя самые современные достижения науки и техники, охраняли очень высокопоставленных клиентов. Двух, трех, на всю страну. И надо отдать им должное, с работой они справлялись.
Одним словом, мы, спасатели, даже в подметки не годились серьезным ребятам в черных кантатных линзах.
— А где хлеб с солью?
Я, смущенный заданным вопросом, топтался на нижней ступеньке эскалатора Милашки. Необычный прием, оказанный мне, говорил о том, что у человека в черных линзах есть немного юмора. Обычно вохровцы тыкали в бок пистолет, а уж потом спрашивали, что и кому здесь надо.
Вохровец без погон и шевронов, но с глубоким шрамом поперек лица, не моргая, внимательно смотрел на меня. От этого взгляда стыла венозная кровь и закипала артериальная.
— Майор Сергеев я, — представился я, попытавшись поднять руку для отдания чести.
Не позволили. Навалилось человек пять. Прижали к пластику и размазали об него все лицо.
— Лежать! Руки за голову! Ноги врозь! — шептали они горячим воздухом в затылок. Говорить, а тем более кричать громко, им не позволял устав. Вохровец должен быть тих, незаметен, бесстрашен и ужасен.
— Лежу, — стонать с прижатым к дороге ртом не слишком удобно, но промолчать я не мог. Совсем бы на узел закрутили.
— Кто такие? — прошептал человек в черных контактных линзах, встретивший меня у трапа.
— Команда подразделения три нуля за номером тринадцать прибыла для проведения секретной спасательной операции по снятию со шпиля Восточной башни товарища …
Прижали посильней, и имя Объекта заглушила дорога. Я и сам понял, что сделал глупость. Правильно Герасим меня учил: — «Молчание, серебро, а слово, мордой об дорогу».
— Документы есть, или как всегда спрятали? — наклонился надо мной вохровец.
Из всех документов при мне был лишь письменный приказ Директора в виде серебряной таблички, который приказывал всем от имени правительства оказывать «подателю сего» всяческую помощь, обеспечивать бесплатный проезд во всех видах транспорта. Выдавать три раза в день горячую пищу и не заставлять убирать грязную посуду со стола. Эти льготы действовали по всей территории России, включая автономные деревни и кишлаки.
Но эти льготы, а также и на само письмо Директора вохровцам было наплевать.
— Нулевики! — процедил сквозь зубы человек в черных контактных линзах. Вохровцы никогда не любили спасателей, считая, что они выскочки, воображалы и бездельники.
— Они самые, — выдавил я из себя несколько слов. — Может, встанете с меня?
Перед тем, как освободить тело от груза пяти вохровцев, меня тщательно обыскали, прощупали и пощекотали. Даже связь-наушники разобрали по микросхемам. Но ничего не нашли. Я не дурак, и не первый раз сталкиваюсь с ребятами в черных линзах.
Вставать пришлось самому. Вохровцы даже не удосужились попросить прощения за изодранный в клочья во время обыска комбинезон.
— Ну и порядочки у вас, — поглядывая сведенными глазами на поцарапанный нос, пожаловался я. Холодный взгляд ничего не выражающих глаз вохровца пресек мои попытки высказаться в защиту кровоточащих частей тела. Поэтому было решено перейти непосредственно к делу. — Давно товарищ сидит?
Устремленный на далекую макушку взгляд подсказал вохровцу о ком идет речь.
— Все, что вам необходимо было знать, вы уже знаете, — ух какие мы серьезные! — Вытаскивайте свою команду и занимайтесь делом.
— А наша безопасность? — совершенно не лишний вопрос. Здесь снайперов, как на третьестепенных областных дорогах грязи. — Надеюсь, моих ребят не перестреляют?
Вохровец повернулся ко мне спиной и куда-то в рукав пиджака прошептал:
— Снайперам отбой. Нулевиков не отстреливать. Транспорт спасателей как цель отменить. Группе захвата покинуть барахло.
Из всех щелей Милашки стройными цепочками повалил народ в бронераспашонках. И когда успели?
— Прежде чем приступить к работе, мне нужно составить психологический портрет Объекта, — не отставал я от вохровца, настойчиво подергивая его за рукав пиджака. — Чем он питался с утра? Его рост, вес, объем талии? Умеет ли правильно группироваться при падениях с большой высоты?
— Без комментариев, — чувствовалось, что я порядком надоел вохровцу. Но послать меня подальше за линию охраны он постеснялся. Уйду и не вернусь. Мы, спасатели подразделения 000, парни обидчивые.
— А у вашего товарища, молчу-молчу, но последний вопрос, случайно нет с собой карманного парашюта? А каким образом он ушел из-под вашей опеки?
— Без комментариев, — покраснел человек в черных контактных линзах. Видать, задел я его с опекой.
— Замечательно, — я практически узнал все, что хотел. — А скажите, что с вами будет, если Объект доберется до нас раньше, чем мы до него?