Подразделение 000
Шрифт:
Милашка затормозила не так эффектно, как ей хотелось. Все тридцать фар «жигулей-короны» вдребезги. Спецмашина проворно отползла назад и сделала несколько кадров дежурной камерой. Она прекрасно понимала, что если с нас, со спасателей, сдерут хоть один брюлик за испорченное имущество Объекта, то дорога на межведомственную свалку станет на несколько сот километров короче.
— …если их хорошо поливать, то они непременно, слышите мой дорогой Боб, непременно вырастают до размеров сковородки…
У американца все нормально. Ведет светскую беседу и не боится
— Мм! — доложился третий номер, спущенный Милашкой при помощи лебедки. Разленились, бездельники.
— А остатки куда денем? — поинтересовался я, наблюдая, как Милашка при помощи добровольцев из честных налогоплательщиков пытается закрыть задние ворота, из которых торчат снятые у населения колеса. — Не знаете, третий номер?
Третий номер не знал. Пришлось выкручиваться самостоятельно. Не мотаться же по городу с полным багажным отделением.
— Милашка. Пока мы работаем, устрой сезонную распродажу колес по сниженным ценам. Вырученную сумму отправь в Америку. Пусть купят хоть один ядерожабль и посмотрят с высоты птичьего полета, во что они превратили свою страну. Третий номер… Третий номер! Извини, что разбудил. Посмотри, что можно сделать с машиной Объекта. А я пока выведу домкратную установку.
Домкратная установка, разработка русских специалистов специально для подразделения 000. Гениальность мысли и передовая технология. Откликается на кличку «Димка». В работе злой, в быту тих. Говорильник не предусмотрен. Достаточно одной спецмашины.
Узнав меня по запаху, Димка завилял задним мостом и постарался лизнуть руку алмазным резаком.
— Не балуй, — приказал я домкратной установке, забираясь внутрь тесной кабинки. — Милашка, отвлекись на минуту. Трап спусти.
Под восторженные вопли честный налогоплательщиков, выстроившихся в очереди за практически дармовыми колесами, я скатился на Димке по трапу и подкатил к «жигулям — короне».
Домкратная установка, почувствовав свободный воздух столицы не приминула подкатить к заднему правому спущенному колесу Объекта и слить под него излишки охлаждающей жидкости. За что тут же получила замечание в устной форме. Негоже, когда подсобная техника сливается на проезжей части. Газонов что ли мало.
Герасим в это время методично обходил машину Объекта с ледорубом в руке. Отмеряя пальцами равные расстояния на борту сверкающей краской машине, третий номер сосредоточенно производил разметку, вонзая алмазный наконечник ледоруба в толстую обшивку «жигулей-короны». После чего, ржавым гвоздем, на глазок, без всяких там линеек, чертил от дырки к дырке толстую волнистую царапину.
— Это для чего? — поинтересовался я, наблюдая, как мозг команды разбивает машину Объекта на неравнозначные квадраты.
— Мм, — долго объяснял Герасим.
— Гера! — воскликнул я. — Ты что, не выспался? Мы меняем колеса, а не лакокрасочное покрытие. Зачем делать из хорошей техники шахматную доску?
Гера ничего не ответил, обиделся и прихватив дисковую пилу, которой он уже начал вырезать на корпусе машины металлические красные квадраты, удалился в Милашку.
С легкой грустью я осмотрел практически искореженный «жигули-корона». Вот что получатся, если не дать третьему номеру выспаться в меру сил и возможности. Но я не имею права винить Герасима. Сам виноват. Допустил к работе заведомо не отдохнувшего члена экипажа.
— Боб! Если меня слышишь, кивни.
Американец, который выслушивал от супруги Директора содержание очередной серии мыльной оперы, странно задергал головой. Янкель на исходе. Продержится минут десять от силы. Потом супруга Директора потеряет к нему всякий интерес, обратит, наконец, внимание на свою слегка поцарапанную машину, у которой еще даже не поменяно ни одно колесо, и наступит небольшой такой конец света и моей рабочей биографии.
— Боб, голубчик! Мне нужно еще полчаса, — умоляюще прошептал я. — Своди женщину в столовую. Угости квасом и ватрушками. Подари цветы. Почитай, в конце, концов, стихи. Это не приказ, Боб. Это личная просьба. У нас тут небольшие проблемы с ее транспортом. Выручай, друг.
Я знал, я был уверен, что американец расшибется, но просьбу друга, а тем более друга-командира выполнит. Хоть и нелегко ему улыбаться супруге Директора.
— …оборочки вот здесь, здесь и по краям. Представляете, дорогой Боб, они умудрились пустить по краю зеленую оборку…
Я б давно свихнулся. Кстати, что-то давно не видно домкратной установки.
— Милашка! Где этот, постоянно истекающий охлаждающей жидкостью, домкрат?
— По правому борту, командор.
Не спецмашина, а чудо техники. Умная и внимательная.
— Я, командор, все колеса загнала. То есть распродала. Даже парочку наших запасок втюхнула.
— Надеюсь, для замены спущенных колес машины Объекта догадалась оставить восемь штук?
— Так… как бы… приказ был… Нет.
Дура и ничего не соображающая куча железа.
— Господи! — вспомнил я господи. — Во всей команде только один человек, на которого можно положиться на сто процентов.
Из люка показалось заспанное лицо Герасима.
— Мм?
— Уйди, Гера. Уйди, от греха. Не про тебя разговор.
— Вы что-то хотели, командир? — вышел на связь секретный агент номер два. — Да, нет, командир. Я просто так. Мы тут в столовой слегка с бабкой покуролесили. Счет я выписал на ваше имя. Ничего, командир?
— Ничего, Боб. Но впредь запомни, для таких ситуаций существует специальный счет Службы. Впредь все расходы списывать исключительно на него. Сколько у нас еще времени?
— Мало, командир. Дама рвется в дорогу.
— Делай что хочешь, но задержи ее хотя бы на пять минут. У нас тут полный аврал.