Подражание королю
Шрифт:
Он буквально не мог оторвать глаз от этой телесно-розовой чаши, вмещавшей литров триста. Кому как не ему было знать, во что обошлись монтаж и доставка на шестой этой штуковины…
Так прошло около полутора часов. Бурцев, казалось, дремал, не изменяя позы, но все чувства его были обострены до предела, как у слепца, оказавшегося в абсолютно незнакомой обстановке.
Внезапно голоса приблизились, переместились в прихожую, и дверь двадцать четвертой распахнулась, Похоже, парень уходит. Бурцев в два прыжка достиг своей входной двери и замер, вслушиваясь. Да, уходит, но, кажется, ненадолго. В тамбуре вертится пес,
Сейчас Сабина Новак останется одна, если не считать собаки. Довольно рослая пожилая прихрамывающая женщина. Которая лично для него представляет такую же угрозу, как и его Темный повелитель.
Бурцев хрустнул пальцами, услышав, как она запирает дверь и накидывает цепочку. Терпение. В любом случае он на два хода впереди.
Неторопливой походкой он вернулся в ванную. Из двадцать четвертой теперь доносились только смутные шорохи и шаги. Он обхватил ладонями затылок и крепко сжал — так, что в глазах потемнело, а голова заполнилась тугим, на низкой ноте, гудением. Дрожь сотрясала все его тело. Желание становилось все более нестерпимым.
Еще усилие, короткий рывок всех нервов вверх, словно подсечка удильщика, — и он увидел Сабину Георгиевну Новак…
Свидетельница находилась у себя в комнате, вход в которую располагался слева по коридору, сразу за прихожей. Одетая в теплый тренировочный костюм, она, согнувшись, шарила под тумбой письменного стола. Один из выдвижных ящиков, практически пустой, стоял рядом. Он услышал характерный треск липкой ленты, и в руках у женщины появилась небольшая пачка бумаги — кажется, деньги. Пес был рядом, настороженно оглядывался и поводил ушами, шерсть на его загривке стояла дыбом…
Потом все затуманилось, и картинка исчезла так же внезапно, как и появилась.
Он хрипло выдохнул и внезапно почувствовал звериный, рвущий внутренности голод. В громадном холодильнике, занимавшем полкухни, ничего не было, кроме нескольких банок безалкогольного пива. Он взял одну, сорвал кольцо и, недоверчиво принюхиваясь, стал пить, чтобы заглушить хоть на время спазмы.
Отлучиться он не мог, пока ситуация не прояснится.
В шесть вернулся парень с серьгой вместе с еще одним мужчиной, чей голос ему не был знаком. Они сразу прошли в гостиную, и он поймал всего несколько начальных фраз из их разговора. Почти ничего не значащих.
Ожидание начало изматывать его, он занервничал, но внезапно звук, донесшийся с лестничной площадки, заставил его вздрогнуть.
Дверь тамбура отпирали снаружи, и чувствовалось, что тот, кто это делает, не слишком хорошо знаком с замком. Кто это мог быть? Бурцев затаил дыхание, в крови загуляла солидная доза адреналина. Новый гость, споткнувшись, прошагал к двери двадцать четвертой и отпер ее так же, как и предыдущую.
На короткое время наступила тишина, и он переместился в ванную, заняв прежнюю позицию у отдушины. Фонендоскоп здесь был уже ни к чему, и его пришлось свернуть и сунуть в карман. Через пару минут голоса в двадцать четвертой стали звучать громче, потом пришедший последним возмущенно заорал, ему отвечали вполне сдержанно, но он не унимался. Речь шла о продаже жилья и какой-то фальшивой доверенности. Об уехавшем зяте. Вскоре голоса умолкли и гость вылетел из квартиры, бешено грохнув дверью. Загудел
Вскоре в луче прожектора, освещавшего стоянку перед подъездом, возникла рослая мужская фигура в зеленом пальто. Мужчина стремительно пробежал к серо-серебристому «ниссану», рванул дверцу, газанул и отчалил, визжа покрышками.
Только после этого Бурцев счел возможным подняться к себе. Люк так и оставался открытым. В двадцать седьмой он наскоро перекусил, чем нашлось, и сразу же вернулся обратно. Обстановку двадцать третьей он изучил уже настолько, что мог почти беззвучно передвигаться даже в полной темноте.
В половине двенадцатого двадцать четвертую покинул парень с серьгой.
Двери за ним заперли фундаментально — замок, снова цепочка и задвижка изнутри.
И это означало, что другой мужчина, явившийся вместе с парнем, остается в квартире на ночь.
Бурцев почувствовал легкое разочарование. Однако вместо того, чтобы подняться к себе, вернулся в ванную, включил там свет, плотно закрыл дверь и повернул рычажок крана.
Несколько минут он рассеянно наблюдал, как тяжелая струя теплой воды скользит по розовым стенкам джакузи, скручиваясь и уходя в сливное отверстие.
Мужчина в двадцать четвертой — мент, это стало ясно из подслушанного до прихода последнего гостя разговора. Не из уголовки, а местный, скорее всего из подрайона. И причина его появления здесь — зеленое пальто с его претензиями.
Подробности побоку, не в них дело. Главное, что мент будет пасти его пятый номер до утра и когда уйдет — не ясно. Утро вторника и часть дня отпадают, так как ему, Бурцеву, необходимо посетить пару объектов, где без него встанет работа. Поднимется ненужный шум. Завтра, уже в середине дня, он вернется, оценит обстановку, а вечером… Нет, вечером у Новак скорее всего будет околачиваться парень с серьгой. Который напомнит о том, что на ночь следует надежно запирать двери… Тогда, оптимально, — утро среды. Как только женщина вернется с прогулки с собакой. Около восьми тридцати.
. Важно и другое — за все это время Темный ни намеком не дал знать о себе. Его молчание и отсутствие могли означать только одно — полное одобрение.
Санкцию свыше в своем роде. С самого верха.
Бурцев выключил воду, погасил свет И поднялся в двадцать седьмую, прикрыв за собой балконную дверь и крышку люка. В квартире он стащил испачканные ржавчиной перчатки, переоделся и покинул дом. Около часу ночи он уже был на стоянке за «Националом», где ждал «пежо», — потому что относился к тем людям, чьи привычки уже сложились, и предпочитал спать в собственной постели…
Вернулся он только на следующий день, около двух. На вахте был все тот же дежурный — самодовольный усатый старик, который несколькими днями раньше впустил его взглянуть на список жильцов. В подъезде стоял тяжелый дух перегоревшего алкоголя, старик мутно уставился на него, как бы пытаясь узнать, но пропустил беспрепятственно.
«Служба безопасности!» — ухмыльнулся Бурцев, нажимая кнопку седьмого этажа.
Остаток дня он расслаблялся за чашкой травяного чая, листая местную прессу и иногда задремывая. А когда совсем стемнело, снова спустился в двадцать третью.