Подражание театру
Шрифт:
Икар.Фаэтон тоже полетел — на крылатых конях Гелиоса. Полетел и разбился.
Дедал.Что ты сравниваешь! Фаэтон возомнил о себе, он хотел быть выше всех…
Икар.А разве мы не хотим быть выше?
Дедал.Вот чудак! У нас же просто нет выхода.
Хор.
Нет! выхода!Дедал.Мы летим потому, что на земле невозможно жить, на земле немыслимые условия.
Икар.Но
Дедал.Мне очень жаль, Икар, но в такую минуту приходится думать о себе. Если боги доверились дуракам, которые рассеяли по земле несчастья, то что же остается человеку, как не думать прежде всего о себе?.. Ну вот, готово второе крыло. Теперь, Икар, ты у меня будешь, как птица. Лучше всего быть птицей, когда на земле такое делается. Эх, и полетим мы с тобой, Икар! Знаешь, сверху все кажется таким маленьким, еле заметным. И не будем видеть ни Минотавра, ни его слуг, ни это стадо быков, которые еще недавно были людьми…
Икар.А как же они, отец?
Дедал.Кто?
Икар.Люди.
Дедал.Это их дело. Я не бог и не царь, я всего лишь мужской портной. И я не могу всех обеспечить крыльями… Давай-ка примерим. Вот так. (Примеряет.) Здесь ушьем, здесь дотачаем… Почему я раньше никогда не шил крыльев? Мне не приходило в голову, что они могут понадобиться человеку. Если бы я раньше шил крылья, у меня сейчас был бы опыт, и мы были бы уже где-нибудь далеко. Где-нибудь очень далеко…
Входит Вестник.
Вестник.
Свидетели Истории молчатИ до суда ее не доживают.И новый опыт, только постарев,Становится всеобщим достояньем.И на могиле страшного Тифона,И на могиле мерзостной ЕхидныМы говорим: «Ну как же мы могли?»Как мы могли, чтоб злобная ГоргонаОдним лишь взглядом превратила в каменьОтзывчивое сердце человека?Как мы могли безжизненной ХимереЛюдские жизни в жертву приносить?Мы видим только прошлое, как будтоУ нас глаза сместились на затылок.Но прошлое мы тоже плохо видим:Свидетели Истории — молчат.Уходит.
Хор.
Пускай! помалкивают!Икар.Помнишь нашу канарейку?
Дедал.Ну как же. У нее были хорошие песни, а потом она сломала клетку и улетела.
Икар.Отец, она не сломала клетку, это я ее отпустил. Разве может канарейка сломать клетку?
Дедал.Да, я об этом как-то не подумал. Мне не приходило в голову, что ты можешь отпустить свою любимую канарейку. Почему же ты мне тогда не сказал?
Икар.Ты ведь и так очень сердился.
Дедал.Я? Не помню. Впрочем, ты правильно поступил, сынок. Птица — как человек: она должна быть свободна. (Помолчав.) Вот погоди, полетим
Икар.Отец, а как же они?
Дедал.Кто?
Икар.Люди.
Хор.
Стадо! быков!Дедал.Мне нравится, что ты заботишься обо всех. Человек должен помогать человеку. Но, к сожалению, в жизни бывает не так. Ты помнишь историю с Танталом и Сизифом? Сизиф был обречен на то, чтобы вечно катить в гору камень, а Тантал, стоя по колено в реке под развесистой яблоней, умирал от голода и жажды…
Хор.
Именем! богов!Дедал.Они стояли рядом, и каждый терпел свои муки. А чего бы, казалось, проще — друг другу помочь? Уж на что Адмет был и царь, и герой, и все такое, а как пришло время умирать…
Хор.
Время! держать! ответ! перед! судом! Аида!.. Жил! на свете! герой! Адмет! и жена! его! Алкестида!Гаснет свет. Все, кроме двух быкоголовых у кулис, скрываются во тьме.
4. Адмет и Алкестида
На просцениум выходит Адмет.
Адмет.Велика милость богов, но трудно ею воспользоваться. Они сохранят мне жизнь, если кто-нибудь добровольно согласится за меня умереть. Население оповещено, в награду обещаны царские похороны, но хоть бы один нищий соблазнился. А рабы? Тому, кто за меня умрет, я пообещал свободу, однако желающих тоже не видно… Но я же все-таки царь, за меня должны умирать мои подданные. Они должны быть готовы отдать за меня все свои жизни, а тут, выходит, и одной не допросишься. На словах-то они все — мы за царя… в огонь и в воду… не щадя живота… — а как дойдет до дела — вот тебе и пожалуйста! Рабу своему говорю: ну ты сам посуди, если на одну чашу весов положить жизнь раба, а на другую — царя, что перетянет? А он отвечает: это с какой чаши смотреть. Любимого брата в первый раз попросил об одолжении — не согласился… Но я же все-таки царь, за меня должны умирать мои подданные… Впрочем, «должны» — здесь не годится, здесь надо только по собственной воле. Но у них никогда не было собственной воли. Вот положение… Прямо хоть ложись и умирай. Но я же все-таки царь… Люди! Люди! Неужели никто не согласится за меня умереть? Вы все получите свободу, я вам устрою царские похороны… А? Молчите? Воздерживаетесь? Так-то вы любите своего царя?
Входит царица Алкестида. Адмет бросается к ней.
Алкестида, они не хотят! Они готовы пожертвовать своим любимым царем, лишь бы сохранить свои жалкие жизни. Я уже говорил, и убеждал, и упрашивал — ничего не помогает. О Алкестида, моя возлюбленная жена, видно, нам с тобой придется расстаться!
Алкестида.Успокойся, Адмет, я приняла решение. Я умру вместо тебя.
Адмет.Ты? О родная моя, любимая, как я мало тебя ценил! А тебя не смущает то, что нам тогда все равно придется расстаться?