Подростки

Автор неизвестен

Это было классно!

Я чувствовал ее упругие груди, я притягивал ее к себе за талию, и наши бедра внизу тесно соприкасались, мой торчащий дружок давил ей на живот.

– Женя, где же ты, - а я не мог от нее оторваться.

– Пусти, ты с ума сошел, ну пусти.

– Ты мне нравишься, - прошептал я.

– Пусти, меня зовут, ну давай в другой раз - я чуть не чокнулся от этих ее слов.

И я отпустил ее. Я почувствовал, что другой раз будет, и не один.

– Я иду, мамочка - прощебетала она, как ни в чем ни бывало.

Спал я тревожно. Со мной в комнате спал ее маленький брат - смешной карапуз, грезивший о завтрашнем пляже. Где-то за стенкой спала Женя, и мне хотелось только одного - оказаться с ней рядом. Ни за что не буду к ней приставать, думал я, пусть только разрешит лежать рядом и нежно-нежно гладить ей грудь, я буду осторожно целовать ее, я буду делать только то, что она разрешит, я буду паинькой, рука моя сползала вниз к дружку, я его потрогал, и мне расхотелось быть паинькой, она тоже этого хочет, думал я, я буду смелым, я овладею ею, она мне даст, стыдные, чудесные глаголы терзали мой мозг, и незаметно я заснул. Утром я проснулся поздно. Родители ушли на работу, а гости расположились на веранде, они пили чай и вели себя, как настоящие дачники.

– Вставай, вставай, соня, мы идем на пляж, - весело говорила мне мама Жени.

Я поднялся и вышел к ним на веранду. Они были втроем. Жени не было.

– У нее немного болит голова, - объяснила мне мама Жени.

– Она, видимо, останется дома, - добавил отец.

Я не уверен, что мне удалось сохранить обычное выражение лица. Сказать, что сердце мое выпрыгивало из груди, значит, ничего не сказать. Я позавтракал с ними, затем они еще долго собирали вещи, спорили, куда лучше идти, поближе или подальше, - подальше, подальше, кричала моя душа, когда возвращаться, советовались они, попозже или пораньше, - попозже, попозже, шептал я, как заклинание.

И вот они ушли. И стало тихо. Я слышал только стук своего сердца. Я вошел в зал, тихонько подошел к двери, где спала Женя.

– Женечка, ты спишь?
– спросил я.

– Уже нет, а ты что, тоже охрип после ванны?
– ответила она.

– Да нет, это просто так, вставай, позавтракаешь.

– Сейчас, иду.

Я услышал, что она встала, я слышал, как она шуршала одеждой, это было очень долго, мне вдруг захотелось заскочить к ней в комнату, схватить ее теплую от сна и повалить в кровать, ласкать ее полуодетую, овладеть ею. Стояк распирал мои спортивные брюки, болели кончики пальцев, я мучительно хотел любви, я страдал от физического желания, я представлял ее в тонком, полупрозрачном халатике, я мысленно расстегивал его и нежно целовал соски ее крепких грудок, которые на мгновение ощутил вчера, когда прижимал ее у окна.

Наконец, дверь открылась, и я оторопел.

Тетрадь Ани

Я - Ежова Аня. Мне исполнилось пятнадцать лет. Перешла в девятый. Дружу с парнем старше меня на год. Он перешел в десятый. Близости между нами еще не было, я этого боюсь. Он все время настаивает, говорит, что будет осторожен. Но я боюсь. Еще я боюсь, что он бросит меня, если я ему не дам. Девчонки говорят, что если парень сильно хочет, то он может найти себе на стороне. Я влюблена в Андрея и хочу, чтоб он был со мной.

Вчера у нас было свидание, все было, как обычно, рассказывать или нет? Мы договорились встретиться в восемь у школы. Когда я пришла, он меня уже ждал. Мы немного погуляли, стало совсем темно, Андрей обнял меня, и мы пошли на наше место. Тихий угол, где мы обычно сидели, там нам никто не мешал. Мы сели, и Андрей сразу начал меня целовать, он обнимал меня левой рукой, его правая рука легла мне на грудь, он стал расстегивать мою блузку.

– Андрюша, не надо, - шепнула я.

– Ну что ты глупенькая, - он протиснул ладонь под лифчик, тронул сосок груди.

– Андрей, ну не надо.

Он меня совсем не слушал, да и протесты мои - это так, скорее ритуал. Он стал целовать меня взасос. Его язык оказался у меня в рту. Он перестал гладить мою грудь, я почувствовала его ладонь на своем колене. Я схватила его за руку, но он был сильнее, его ладонь двинулась вверх, скользнула по край юбки, выше, выше, затем, словно дразня, ниже и снова вверх и вот я почувствовала его пальцы на лобке, он гладил меня через трусики.
– Андрюша, перестань, Андрюша, - чуть не плача, я тяну вниз его руку.

– Ну что с тобой, я же не делаю тебе ничего плохого, я даже не шевелю рукой.

– Вот и не шевели.

– И не шевелю.

Он вновь целует меня, и голова моя идет кругом.

– Ты обещал не шевелить.

– Ну рука же у меня не каменная, она сама слегка шевелится.

– Ага, слегка.

– Какая у тебя тугая резинка.

– Ничего не тугая.

– Но почему же я ладонь не могу продвинуть.

– Потому что нельзя.

– Вчера было можно, а сегодня нельзя?

Мы опять целуемся, ему, наконец, удается проникнуть всей ладонью под резинку, мне щекотно и волнительно, я тесно сжимаю ноги, он же настойчиво старается продвинуть пальцы вниз.

– Ну, Анечка, ну, пожалуйста, ну пожалуйста...

– Боже, не надо, Андрюша, Андрюша, не надо.

– Анюта, ну не сжимай коленки, ну любимая, ну дай мне...

И у меня нет больше сил противиться, и я слегка раздвигаю ноги... В ту же минуту его горячая ладонь ложится на мою, ну не знаю, как сказать, Андрей называет это место "твой островок", можно погладить твой островок, говорит он иногда, теперь мой островок в его власти. Он двигает ладонь и слегка проникает пальцем в мою щелочку, и я умираю. Я умираю, я умираю, я умираю... Я, уткнувшись носом в его шею, шепчу что-то нечленораздельное, уже сама двигаюсь на его пальце, и невыносимая, сладкая судорога пронзает мое тело. Такая у нас с Андрюшей любовь. Я все еще вздрагиваю, мы дышим жарко, я всем телом ощущаю его неудовлетворенную страсть, теперь он берет мою руку, он ведет ее по уже хорошо знакомой мне дорожке, когда он успел расстегнуть брюки, я касаюсь его пальцами, он горячий, он большой, он твердый. Андрей впивается поцелуем в мою шею, боже, завтра опять будет засос, успеваю подумать я, а сама слегка оглаживаю его чудное орудие, Андрей издает хриплый стон и сильная, горячая струя выплескивается мне в ладонь, Андрей кусает меня в плечо, от неожиданности я вскрикиваю, и мы замираем.

– Тебе хорошо было?
– спрашивает он.

– Хорошо, а тебе?

– И мне, но нам обоим будет еще лучше, если сделаем все по-настоящему.

– Нельзя, милый.

– Ну почему, у тебя что, есть кто-то другой?

– А то ты не знаешь, кто у меня есть.

– Кто?

– Ты, мой дурашка.

– Оно и видно, что дурашка. Аня, давай, ты станешь моей.

– Я и так твоя.

– Совсем моей.

– Я совсем твоя.

– Не совсем.

– Совсем.

– Ты меня не любишь.

– Люблю.

– Любила, ты бы меня не мучила.

– Как я тебя мучаю?

– Не даешь по-настоящему, ты не понимаешь, как нам парням это нужно, ты не представляешь, как мне хочется.

– Я боюсь.

– Ну давай, я куплю этих самых... резиночек.

– Ты с ума сошел, да и кто тебе их продаст.

– Я достану, Анюта, достану, давай а?

– Ты меня перестанешь уважать.

– Я еще больше буду тебя любить, Анечка.

– Ой, ну тебя, давай, помолчим лучше.