Подросток Савенко, или Автопортрет бандита в отрочестве
Шрифт:
Такое существо было единственным на весь район, и, хотя русские дети традиционно много читали в те годы и в библиотеке всегда стояла очередь, – Эди-бэби вскоре получил исключительное право входить за конторку, где восседала Виктория Самойловна, и копаться в книгах сколько влезет, хоть весь день. Эди-бэби был счастлив и вскоре присоединил к своим обширным каталогам, которые он хранил с молчаливого согласия соседей по квартире в неработающей ванной комнате (все равно не было горячей воды), еще и каталог геологический. Изучать так изучать!
Фанатический педантизм их дитяти в накапливании знаний выглядел, надо полагать, весьма странно для людей вне его мира, для родителей Вениамина Ивановича и Раисы Федоровны, так
Когда же в дополнение к сланцам, песчаникам, известнякам и базальтам мира Эди-бэби вдруг сделал резкий поворот и стал изучать и систематизировать французских и английских королей, римских императоров и даже императоров никому не нужной Австро-Венгерской империи, родители не на шутку всполошились.
«Эдинька, ты пошел бы погулял, что ли, – говорила ему мама Рая, – что ты все сидишь взаперти. Смотри, какой ты бледный. Вот Гена все время на улице, у него поэтому розовые щеки – здоровый вид. Пойди, покатайся на лыжах!» Отец – старший лейтенант – только что купил сыну лыжи, которые Эди-бэби игнорировал.
Эди-бэби терпеть не мог мальчика Гену из соседнего подъезда, которого ему всегда ставили в пример, и знал, что Гена круглый идиот. Если Эди-бэби и держался до своих одиннадцати лет в школе особняком, его все же уважали, не совсем понятно за что, может быть, именно за то, что он держался особняком, и в конце концов три года подряд единодушно выбирали председателем совета отряда, хотя Эди это и мало интересовало. Отсидев с большими муками свои шесть часов в школе, Эди-бэби бежал в библиотеку, она находилась по другую сторону трамвайной линии, напрямик от школы, а потом домой, к своим тетрадкам и каталогам. Гену же никто не уважал, ребята над ним смеялись и часто били. Эди-бэби был избит только раз, и он, этот один раз, навечно отразился на психике Эди и даже сформировал его характер. Но об этом дальше. Сейчас Эди-бэби и Кадик пошли к гастроному.
4
Кадик и Эди-бэби встретились, чтобы выпить. Праздник есть праздник, как ты ни сторонись козьего племени, а к вечеру Кадик будет занят – поедет «в центр» к Юджину, его модели-герою, предмету его обожания и подражания, Юджин играет на саксофоне в Доме культуры работников связи. Кадик «гуляет» Октябрьские с Юджином и его лабухами. Не очень уверенно, с неделю назад, Кадик предложил Эди-бэби гулять Октябрьские с ним у Юджина на Сумской, но, во-первых, он предложил не очень уверенно, он не «босс», как он сам сказал, взрослые лабухи таскают его с собой, а гордому Эди-бэби не хочется быть еще одним малолеткой; во-вторых, хотя он и знает Юджина, он же Женя Заборов, Юджин не очень нравится Эди-бэби. Может, он и гениальный саксофонист, каким считает его Кадик, но ни Эди, ни Сане Красному, к чьему мнению Эди прислушивается – Саня на семь лет старше, он как бы старший братишка Эди, Эди ему доверяет, – Юджин не нравится.
Не хочет Эди гулять Октябрьские с Юджином еще и по другой причине, о которой он Кадику не говорит. Из-за Светки. Идти со Светкой в компанию взрослых ребят Эди чуть-чуть побаивается. Светка красивая, все ребята завидуют Эди, что он «ходит», как у них в поселке говорят, со Светкой. К Сашке Плотникову, который учится не у них в восьмой, а в другой школе, Эди-бэби тащит именно Светка. Всех ребят и девочек, которые там будут, Эди-бэби знает. Они все немножко кривляки, особенно Гарик, по кличке Морфинист, и его Ритка, но хотя бы Эди-бэби знает, чего от них ожидать. Эди-бэби впервые стал ходить со Светкой на майские праздники, но уже несколько раз дрался из-за нее. Светка – кокетливая девочка. Эди-бэби не хочет, чтобы, напоив его Светку, а она всегда напивается сама, кто-нибудь из взрослых ребят «отжарил» бы ее, он Светку любит, хотя она и стерва. Эди-бэби слышал
Кадик очень добрый парень. Он знает, что у Эди-бэби нет денег, и потому угощает он. Обычно они, как все ребята, сбрасываются на бутылку. Как бы там ни было, еще вчера Эди-бэби угощал Кадика и Толика Карпова, так что сегодня все равно очередь Кадика угощать.
Как всегда в праздничные дни, у гастронома номер семь особенно многочисленная толпа. Здесь не только ханыги, которые и в будние дни от открытия и до закрытия отираются в расчете выпить за чужой счет, они постоянные, их знают продавщицы, ханыги, как у них в поселке говорят, «играют за сборную гастронома». В праздничный же день тротуар перед гастрономом кипит людскою жижей – к обычным посетителям присоединились нарядно одетые рабочие, успевшие улизнуть с демонстрации, – многие из них в велюровых коричневых или зеленых шляпах и при галстуках, белое кашне на шее – местная харьковская мода. Сразу можно понять, что рабочие не привыкли ни к шляпам, ни к галстукам – шляпы на них не сидят, галстуки режут им шеи, и в конце концов можно видеть, как один за другим, разгоряченные выпивкой, они сдирают с себя галстуки и прячут их в карманы пальто.
Тут же между группками прыгают дети, тоже очень нарядные, обязательно с воздушными шарами. Каждый уважающий себя ребенок на Салтовском поселке не может сегодня обойтись без по крайней мере трех воздушных шаров. Жены пытаются оторвать уже изрядно нагрузившихся глав семейств от товарищей, по этому поводу возникают мелкие ссоры, но общая атмосфера праздничная, рабочие дружно смеются, если не в меру настойчивая жена пытается вытащить своего супружника из круга соседей или товарищей по работе. «Рукав! Рукав гляди не оторви!» – смеются рабочие.
Водку с утра и здесь, перед гастрономом, пьют немногие – впереди еще целый день и ночь пьянства, потому оберегаются, а если и пьют, то покупают бутылку не на троих, а, скажем, на пятерых. В основном же пьют местное украинское вино, называемое на жаргоне «биомицин» – производное от «Билэ мицнэ», что, в свою очередь, в переводе с украинского, означает «Белое крепкое». Водку рабочие называют косорыловкой, очевидно, оттого, что у проглотившего эту жидкость волей-неволей появляется на лице гримаса.
Между группами оживленных, праздничных рабочих ходят ханыги и предлагают стакан, некоторые же, особенно предприимчивые, имеют с собой подобие закуски – крепко соленый огурец огромного размера или плавленый сырок в станиолевой обертке. Взамен эти «бизнесмены», как в шутку называет их Кадик, имеют право на пустую бутылку. Этот обмен имеет смысл – пустые бутылки возможно тут же сдать, одна пустая пол-литровая бутылка стоит 1 рубль 20 копеек, большая – 0,8 литра – стоит 1 рубль 80 копеек, а пол-литровая бутылка биомицина (полная, разумеется) стоит 10 рублей 20 копеек. Потому ханыги никогда не бывают трезвыми. У гастронома номер семь стоит невообразимый шум.
– Пролетариат гуляет! – иронически замечает Кадик и протискивается в двери гастронома. Эди-бэби следует за ним.
Две продавщицы не успевают сегодня обслуживать жадное до вина салтовское население. Гроздья бутылок перекочевывают через прилавок – никому не хочется стоять в очереди, потому рабочие стараются запастись бутылками впрок.
– Стиляги пришли! – орет маленький заебистый мужичонка в белой кепке, натянутой на самые уши, уже пьяный.
Кадик и Эди в своих ярко-желтых куртках выглядят, конечно, несколько странно, тропическими птицами в толпе черных и темных больших пальто с плечами или серых, как на подбор, ватных полушубков с меховым, искусственного меха, воротником – пролетарская мода. «Полупердунчики» эти, по выражению Кадика, они, пролетарии, называют «москвичками». Еще год назад пролетарии носили эти полупердунчики с сапогами. Сейчас эта мода почти отошла, только несколько человек в очереди в сапогах.