Подручный смерти

Солнцева Наталья

У него вдруг кольнуло в спине и перехватило дыхание. На миг показалось, что начинается приступ. Средь бела дня! Такого еще не было. Чемагин превозмог внутреннюю дрожь и натянуто улыбнулся. Недомогание рассеялось.

– Что с вами?

– Достали вы меня своими вопросами! Вы врач или исповедник?

– Лечение менять не будем, – заявил Бортников. – Принимайте то, что я вам дал, через три дня жду на прием.

Пациент процедил сквозь зубы нечто невнятное, вышел и хлопнул дверью. Бортников привстал и выглянул в окно. На улице

моросил холодный осенний дождь. Чемагин натянул вязаную шапочку и зашагал прочь, не замечая луж. Он был в непромокаемой куртке и джинсах, заправленных в сапоги. Обычный прохожий, который ничем не выделяется в толпе.

– У дальнобойщиков походка другая, – пробормотал Бортников, задергивая тюлевую занавеску…

* * *

Пассажир очнулся и в ужасе уставился на Рената.

– В-вы кто?

– Я водитель джипа, в котором вы едете.

– К-куда? Куда меня везут?

– В Грибовку! Что, память отшибло?

У археолога зубы стучали от страха, лицо перекосилось. Он озирался по сторонам, словно не понимал, где находится.

– Вы кричали во сне, – вмешалась в разговор Лариса. – Пришлось вас разбудить.

– С-спасибо…

– Может, вас в больницу подвезти? Тут есть больница?

– Где?

– В Грибовке! – гаркнул Ренат и закашлялся. Он так и не удосужился переодеться, и влажная от пота футболка неприятно холодила спину, что не прибавляло ему добродушия. – Вы же до Грибовки просили подбросить? Ну вот, приехали!

– Грибовка… У меня здесь сестра живет, – осенило пассажира. – Родная сестра. Я к ней еду…

– Вы адрес-то ее помните?

Археолог наморщил лоб и задумался. Адрес. Мысли его разбегались, путались. В глазах темнело от боли. Он с трудом глотнул густую слюну и выдавил:

– Улица Кирова, дом… семнадцать…

– Уже веселее, – кивнул Ренат. – Вы чего орали, как будто вас режут?

– Душат… У меня горло! – пассажир поправил теплый шарф на шее и добавил: – Извините, я не хотел вас пугать.

– А мы пуганые.

«Хендай» Рената стоял на маленькой площади, обсаженной голубыми елками. Это был центр города, такой же унылый, как и окраины.

– Где ваша улица Кирова? – спросила Лариса у растерянного археолога. – Налево или направо?

Тот хотел повернуть голову и застонал от боли.

– Кажется, туда…

– Давно сестру не проведывали? – усмехнулся Ренат. – Забыли, где живет?

– Человек болен, – вступилась за пассажира Лариса. – У него жар.

Ренату стало неловко за свои слова. Чего он привязался к этому несчастному археологу? Его удивила поднявшаяся внутри волна раздражения.

Пассажир сидел хмурый, кутаясь в шарф и помалкивая. Он решил не злить водителя. Не то его высадят, и придется топать пехом по грязи, мокнуть под дождем.

– Ладно, поехали направо, – кивнул Ренат.

Улица Кирова была застроена деревянными домами. Печные трубы дымились, за оконными стеклами виднелись горшки

с цветами. Дом номер семнадцать отличался от соседних пристроенной верандой, выкрашенной в голубой цвет. Во дворе заходилась лаем лохматая собака. Ей вторили псы со всей округи.

Археолог обрадовался, схватил рюкзак, вышел из машины и резво потрусил к калитке, забыв поблагодарить.

– Красавец, – покачал головой Ренат. – Хоть бы ручкой помахал на прощание.

– Он болен, разве не видно?

Пассажир скрылся в доме, но Ренат не торопился трогаться. Он смотрел вслед археологу, словно пытался что-то понять. Ему было не по себе от этой встречи.

– Что с тобой? – заволновалась Лариса.

Ренат разразился кашлем. Это продолжалось несколько минут. Он достал платок, вытер слезящиеся глаза и недоуменно вздохнул. Казалось, пассажир оставил после себя некую угрозу. В салоне будто туча повисла.

Лариса уловила его опасения и оглянулась. Сзади что-то мелькнуло, вспыхнула желтая искра.

– Это полицейский «уазик» подъехал, – заметил Ренат. – Мигнул фарами, чтобы мы освободили проезжую часть. Дорога узкая.

– Плохой знак…

Глава 6

Медсестра, которую приставили к Бортникову, получила от главврача задание: наблюдать за опальным доктором. Подмечать особенности его поведения, перенимать опыт.

– Докладывать будете лично мне, Мариша, – наставлял ее главный. – Обо всем, что покажется подозрительным. Какой у этого Бортникова подход к больным? Что он с ними делает? О чем говорит? Какие лекарства прописывает?

– По-моему, он хороший врач.

– Хорошие врачи из столицы в Грибовку не переезжают! Заруби себе на носу, детка, хлебнем мы еще с этим Бортниковым! Чует мое сердце. Что он тут забыл? А? Принесла его нелегкая на мою голову… Ладно, иди! – махнул рукой главный. – И не спускай с него глаз!

Мариша кивнула и выпорхнула из жарко натопленного кабинета. Главный любил тепло, боялся сквозняков, кутался и постоянно пил горячий чай. Появление в поликлинике нового доктора и обрадовало, и насторожило его. Обрадовало – потому что толковых врачей в Грибовке катастрофически не хватало; насторожило – потому что Бортников оказался не таким, как все.

Главврач звонил в Москву своему однокашнику, который осел в Минздраве, и просил навести справки о Бортникове. Выяснилось, что тот освоил несколько специализаций, защитил кандидатскую, работал в одной из ведущих клиник и готовился к докторской. Вдруг без видимых причин забросил науку, плюнул на карьеру, сорвался и поминай как звали.

Такая дикость не укладывалась в голове. Главврач долго размышлял над словами столичного чиновника и пришел к выводу, что за непонятным поведением Бортникова кроется какая-то тайна. А тайны его пугали. Поэтому он вызвал к себе смышленую сестричку и поручил ей следить за новым сотрудником.