Подруга по контракту

Трифоненко Елена

Я невольно покосилась на Павла. Он смотрел перед собой, а на лице его проступил целый коктейль чувств. Горечь и чувство вины. Грусть и тревога. В груди у меня легонько защемило: оказывается, этот человек способен испытывать ещё что — то кроме раздражения.

— Мы хотим, чтобы осенью девочка вернулась в школу, — продолжил объяснять Георгий. — Но сама она настаивает на домашнем обучении. Она сильно замкнулась после катастрофы и почти все время проводит в своей комнате. Надо как-то помочь ей выбраться из раковины.

Вернуть ей вкус к жизни.

— Мне кажется, вам лучше обратиться к психотерапевту, — пробормотала я.

Георгий покачал головой:

— Девочка, к сожалению, отказывается от психотерапевта. У нас просто нет другого выхода.

— Все это так сложно…

— Потому Павел и готов платить вам такие деньги. За сложность.

Я отбросила упавшие на глаза волосы:

— Извините, конечно, но вся затея кажется мне не слишком этичной.

— Да бросьте! — взорвался негодованием Павел. — Что вас смущает? Лет сто назад люди регулярно нанимали компаньонок для своих дочерей.

— Да я не об этом…

— Вас напрягает необходимость притворяться? — догадался Георгий, он явно понимал меня лучше своего зятя.

— Наверное.

— Уверен, у вас не будет с этим проблем, — губы директора агентства сложились в насмешливую улыбку. — Прошлый раз вы легко убедили нас в том, что были самой старательной вожатой в мире, хотя на самом деле все лето работали официанткой.

У меня даже рот открылся от удивления, а щеки обагрило огнем.

— Откуда вы знаете?

— Мы знаем о вас даже больше вас самой, Лида, — ответил Георгий. — Или вы думаете, мы подпустили бы к нашей девочке случайного человека?

— Извините, — выдохнула я, умирая от стыда. — Мне просто хотелось немного приукрасить свою скудную биографию.

— Ничего страшного, — в глазах Георгия заплясали чертики. — Сейчас ваши таланты нам только на руку.

— И все-таки я не уверена, что смогу.

— Сможете! От вас не требуется никакой инициативы. Все, что нужно, — это выполнять наши задания.

Несколько секунд мы молчали, а потом я невольно покосилась на Павла:

— А как мама девочки относится к вашему плану?

Его губы странно дрогнули.

— Мама девочки была рядом с ней, когда случилась автокатастрофа, — медленно произнес Георгий, и в голосе его отчетливо послышалась застарелая боль. — Она пострадала сильней, и врачи не смогли ее спасти.

На моих глазах выступили слезы (проклятая сентиментальность!). Я незаметно смахнула их пальцами, а потом сделала вид, что расправляю подол платья, дабы скрыть непрошеное волнение.

— Мы многое делаем для нашей девочки, — добавил Георгий, чуть погодя, — все время ее как-то тормошим, пытаемся развлекать, но ей не хватает именно женского участия. Ей не хватает хорошей подруги.

Мое сердце сжалось от сочувствия. Бедный ребенок! Столько всего пережить за короткое время…

Неудивительно, что ей не хочется ни с кем контактировать. А потом в мою голову пришла отличная идея, которой я тут же поспешила поделиться:

— Может, вам стоит попросить помощи у кого-то из реальных родственниц?

— Уже просили, — угрюмо констатировал Павел. — У всех нашлись более важные дела.

Последнюю фразу он произнес ироничным тоном, а я… Я почему-то отметила про себя, что у него чертовски красивая линия подбородка.

— Лида, помогите нам, — Георгий легонько сжал мое плечо, и тут же, словно испугавшись непрошенной фамильярности, отпустил. — Помогите нашей девочке. Она чудесная!

Мысли о племяннице заставили его глаза лучиться, а улыбку потеплеть.

— Как ее зовут? — мой голос слегка дрогнул, но внутри уже созрела странная решимость.

— Виола, — нежно произнес Павел. — Ее зовут Виола.

— Очень красивое имя! — улыбнулась я. — Давайте подпишем договор.

5

Посвящать домашних в тонкости предстоящей работы я не стала. Просто поставила родных перед фактом, что через два дня уезжаю. Это произошло за ужином. Именно во время последнего вся моя семья собирается вместе.

Мы живем в доме на двух хозяев. Левое крыло принадлежит бабушке и дедушке, правое — моим родителям. У каждой части дома имеется свое крыльцо и небольшой участок земли. Родители свой участок превратили в газон с мангалом, а бабуля устроила настоящий огородик с помидорами-огурцами и даже картошкой.

В тот вечер мы ужинали на родительской половине. Когда стол наполовину опустел, я как-то вскользь сообщила семье, что до конца лета пробуду в Сочи. Родители пропустили информацию мимо ушей (у них на работе запустился новый важный проект, и тот занимал все их мысли), сестра только саркастично хмыкнула, а вот бабуля заметно занервничала.

— А на выходные ты будешь приезжать домой? — спросила она, подкладывая мне котлет.

— К сожалению, нет. Не смогу.

Она всплеснула руками и подложила мне еще и салата. Потом грибочков. Затем колбасы. Когда бабуля подтянула к себе еще и блюдо с пирожками, я поспешно прикрыла тарелку руками.

— Что? И даже на мой день рождения не явишься? — насупился дед. — А у меня, между прочим, юбилей. Ко мне, между прочим, друзья приедут из Казахстана. И родня из Беларуси.

— Дедуль, извини, у меня не получится. Понимаешь, тут такое дело… — замямлила я, косясь на его сведенные домиком брови, — такое дело…

К несчастью, хитрость никогда не являлась моим сильным качеством. Я помотала головой туда-сюда, но так и не смогла придумать убедительной отмазки. А сказать правду, мне не позволяла дурацкая подписка о неразглашении.