Подсказчик
Шрифт:
— Очень просто: я никак это не объясняю. Меня это не интересует.
— Как ты можешь наплевательски ко всему относиться?
— Я не сказал, что мне на все наплевать, я сказал, что это меня не интересует.Это — разные вещи. Что касается нас, то мы никогда не принимали его «вызов». Ему удается держать нас в напряжении только потому, что нужно еще спасти девочку. Неправда, что он не страдает нарциссизмом: он хочет, чтобы только мы обратили на нее внимание, и никто другой, понятно? Журналисты радовались бы как сумасшедшие, подай он им хоть один знак. Но Альберту это не нужно. По крайней мере, сейчас.
— Поэтому мы не знаем, что он задумал напоследок.
— Точно.
— Но я убеждена в том, что Альберт пытается сейчас привлечь внимание к вам. И говорит о Бенджамине Горке.
— А, Вильсон Пикетт.
— Я бы хотела, чтобы ты рассказал мне о той истории…
— Читай дело.
— Борис признался мне, что тогда у вас были некоторые трудности…
Стерн отбросил в сторону то, что осталось от его сигареты.
— Борис иногда и сам не знает, что говорит.
— Ну, давай, Стерн, расскажи мне, как все было! Я не единственная, кто заинтересовался этим делом…
И Мила поведала ему об увиденной в портфеле Теренса Моски папке.
Стерн задумался.
— Хорошо. Но поверь мне, тебе это не придется по вкусу.
— Я готова ко всему.
— Когда мы поймали Горку, стали детально изучать его жизнь. Этот тип практически и жил в своем грузовике, но нам удалось обнаружить чек на покупку некоторого количества продуктов питания. Мы подумали, что он, почувствовав, как кольцо вокруг него сужается, стал готовиться залечь в каком-нибудь надежном месте, дожидаясь, пока все страсти не улягутся.
— Но это было не так…
— Спустя месяц после его поимки стало известно об исчезновении одной проститутки.
— Ребекка Спрингер.
— Точно. Время ее исчезновения приходилось приблизительно на Рождество…
— То есть когда Горка был арестован.
— Так и есть. И место нападения на женщину находилось как раз на пути следования его грузовика.
Мила сама сделала заключение:
— Горка удерживал ее насильно, и эти продукты были для нее.
— Нам не было известно ни ее местонахождение, ни то, как долго она могла еще продержаться. Тогда мы допросили самого убийцу.
— И конечно, он все отрицал.
Стерн покачал головой:
— Нет, совсем не так. Он со всем согласился. Но прежде, чем выдать место ее пленения, он поставил одно маленькое условие: он расскажет об этом только в присутствии доктора Гавилы.
Мила недоумевала:
— Ну, тогда в чем же, собственно, была проблема?
— А проблема в том, что доктора Гавилы в тот период с нами не было.
— А как Горка об этом узнал?
— А этот садист-ублюдок и не знал об этом! Мы разыскивали криминолога, а для той бедняги оставались считаные дни. И как только Борис не допрашивал Горку.
— И он заставил его говорить?
— Нет, но, прослушивая записи предыдущих допросов, Борис обратил внимание на упомянутую Горкой вскользь старую лавчонку, под которой была вырыта шахта. Именно Борис в одиночку и нашел Ребекку Спрингер.
— Но она уже умерла от истощения.
— Нет, она вскрыла себе вены одним из консервных ножей, оставленных убийцей вместе с запасом провизии. Но большее недовольство вызывало совсем другое… Согласно заключению судмедэксперта, она покончила с собой приблизительно за два часа до появления там Бориса.
Мила почувствовала, как мороз пробежал по коже. И все-таки она спросила:
— А что все это время делал Гавила?
Стерн улыбнулся, скрывая истинные чувства.
— Его обнаружили спустя неделю в туалете на одной из станций техобслуживания. Водители вызвали скорую помощь: он находился в коме от переизбытка спиртного в организме. Горан оставил сына на няню и уехал из дома, чтобы как-то переварить уход своей жены. Когда мы приехали к нему в больницу, он изменился до неузнаваемости.
В этом рассказе, возможно, и заключалась та единственная нить, что связывала полицейских из следственной группы и гражданское лицо Гавилу. Поскольку именно человеческие трагедии в большей степени, чем успехи, связывают между собой людей. Так думала Мила. И ей вспомнилось высказывание Горана, услышанное ею в его доме, после того как он понял, что оказался обманутым Роке относительно Джозефа Б. Рокфорда.
«Мы живем рядом с людьми, о которых, как нам думается, знаем абсолютно все, а между тем о них нам совсем ничего не известно…»
«Как это точно подмечено», — подумала девушка. Но сколько бы она ни старалась, так и не смогла вообразить себе Горана в том виде, в котором он предстал перед ее коллегами. Мертвецки пьяный. И только от одной мысли ей стало противно. Мила сменила тему:
— А почему вы прозвали ту историю делом Вильсона Пикетта?
— Хорошее имечко, не правда ли?
— Как я поняла, Горан обычно предпочитал давать разыскиваемым преступникам реальные имена, чтобы они казались менее абстрактными?
— Обычно да, — подтвердил Стерн. — Но на этот раз он сделал исключение.
— Почему?
Спецагент внимательно посмотрел на девушку:
— Уверяю тебя, это вовсе не тот случай, над которым следует ломать себе голову. Я мог бы рассказать тебе об этом. Но если ты действительно хочешь узнать, как все было, тогда тебе нужно сделать кое-что самой…
— Я готова.
— Смотри, в истории с Бенджамином Горкой имел место один редчайший случай… Ты когда-нибудь встречала людей, оставшихся в живых после встречи с серийным убийцей?