Подсказчик
Шрифт:
— Это был всего лишь неудачник, который ничего путного не сделал в жизни. Он менял одну дурацкую работу на другую, не в состоянии продержаться там и одного месяца. Большую часть времени он был безработным. После смерти родителей унаследовал дом, в котором и удерживал нас, а также деньги за страхование жизни. Не слишком много, но достаточно для того, чтобы позволить себе, наконец, претворить в жизнь свой «великий план».
Мила рассказывала об этом с чрезмерной высокопарностью. Затем она опустила голову на подушку, размышляя над абсурдностью этой истории.
— Стиву
— Я припоминаю дело Линды Браун, — отозвался Горан. — Я тогда только получил свою первую кафедру в университете. Мне думается, что в то время полиция допустила много ошибок.
— Ошибки? Да они такого натворили! Стив был дилетантом и оставил после себя кучу следов и свидетелей! Но они оказались не в состоянии найти его по горячим следам, а затем заявили, что он очень хитер. А он на самом деле был просто идиот! Идиот, которому очень повезло…
— Но он сумел убедить Линду…
— Он удерживал Линду, воспользовавшись ее же страхами. Он выдумал этого злобного типа Фрэнки, наделив его ролью негодяя, только для того, чтобы самому прослыть добрым «спасителем». У этого придурка не было никакой фантазии: он дал тому типу имя черепахи, которая была у него в детстве!
— Но это сработало.
Мила немного успокоилась.
— Да, с запуганной и растерянной девочкой. Очень просто потерять чувство реальности в таких условиях. Если вспомнить о том, каково мне было находиться в том проклятом подвале, то даже я называла его «брюхом монстра». Надо мной был дом, и этот самый дом находился в квартале на окраине города в окружении множества других, совершенно одинаковых и вполне нормальных домов. Люди проходили мимо и не знали, что я нахожусь в подвале. Но самое ужасное было то, что Линда — или Глория, названная им так по имени девушки, которая его отвергла, — могла вполне свободно передвигаться. Но она даже и не думала выходить на улицу, несмотря на то что входная дверь практически всегда была открыта! Этот тип не запирал ее на ключ, даже тогда, когда отправлялся по своим делам, — настолько он был уверен в убедительности истории про Фрэнки!
— Тебе повезло, что ты выбралась оттуда живой.
— Я чуть было не лишилась руки. Долгое время врачи и не надеялись спасти ее. А еще я была очень истощена. Этот ублюдок кормил меня детским питанием и лечил просроченными медикаментами, которые находил в мусорных баках возле аптек. У него не было особой нужды забивать мне мозги всякой дурью: моя кровь была настолько пропитана всей этой гадостью, что это просто чудо, что я оставалась в сознании!
На улице дождь смывал с дорог остатки снега. Неожиданные сильные порывы ветра били по ставням.
— Однажды я пришла в себя от этой своего рода комы, потому что услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я тоже попыталась привлечь внимание, но в этот момент появилась Линда и убедила меня остановиться. Так я променяла свое спасение на маленькую радость не быть в одиночестве. Но я не ошиблась: там наверху действительно находились двое полицейских, обследовавших участок. Меня все еще разыскивали! Если бы я закричала еще сильнее, может быть, и была бы услышана. Ведь нас разделяло всего лишь тонкое деревянное перекрытие. С ними была одна женщина, и это именно она звала меня по имени. Но она обращалась ко мне не голосом, а в мыслях.
— Это была Никла Папакидис, верно? Вот так вы и познакомились…
— Да, это случилось в то время. И хотя я не ответила, она все равно что-то смогла почувствовать. Через несколько дней она вернулась, походила немного вокруг дома, в надежде снова меня услышать…
— Получается, что тебя спасла не Линда…
Мила усмехнулась:
— Эта? Да она всегда обо всем докладывала Стиву. С тех пор она стала его невольной маленькой сообщницей. Три года подряд он заменял ей собою целый мир. Насколько Линде было известно, Стив был последним из взрослых, оставшихся на земле. А дети всегда верят взрослым. Но в отличие от Линды Стив уже надумал отделаться от меня: он был убежден, что скоро я умру, и даже выкопал для меня яму в сарае для садового инструмента, находившегося за домом.
Газетные фотографии этой ямы больше всего запомнились девушке.
— Когда меня обнаружили, я была скорее мертва, чем жива. Санитары, выносившие меня на носилках по той же самой лестнице, спускаясь по которой этот неуклюжий Стив обронил меня, почти не ощущали моего веса. Тогда я не могла видеть ни десятков полицейских, оцепивших дом, ни собравшейся толпы, радостными аплодисментами встречавшей мое освобождение. Но меня сопровождал голос Никлы, которая мысленно продолжала описывать все происходящее и просила меня не идти к свету…
— Какому свету? — удивленно спросил Горан.
Мила улыбнулась.
— Она убеждена в том, что он есть. Наверное, это из-за своей веры в Бога. Думаю, что она где-то прочла о том, что когда мы умираем, то наша душа отделяется от тела и после быстрого прохождения через темный туннель предстает перед невероятной красоты светом… Однако я никогда не рассказывала ей о том, что ничего тогда не видела. Был только мрак. Мне не хотелось ее разочаровывать.
Горан наклонился к ней и поцеловал в плечо.
— Должно быть, это было очень страшно.
— Мне повезло, — сказала девушка. И ее мысли быстро обратились к Сандре,девочке под номером шесть. — Я должна была ее спасти. Но не сделала этого. Сколько у нее еще шансов, чтобы выжить?
— Это — не твоя вина.
— Как раз наоборот, именно моя.
Мила, продолжая сидеть на краю кровати, немного пришла в себя. Горан снова протянул к ней руку. Но теперь его рука замерла на полпути, так и не приблизившись к ее коже, потому что Мила снова стала чужой.