Подснежник
Шрифт:
— Да, я все это помню.
— Так вот, получив статью «Социализм и политическая борьба», Тихомиров тут же переслал ее Лаврову, и оба они обвинили меня в отступничестве и чуть ли не в предательстве идеалов народничества. Особо возмутило их то положение статьи, где я указал на отсутствие у «Народной воли» принципов современного научного социализма. Короче говоря, печатать статью они отказались в самой категорической форме.
— Ну, что ж, пожалуй, пришло время расставаться с ними навсегда.
— К сожалению, из нашей попытки повернуть
— Мы сделали все, что смогли, и даже больше того.
Плеханов. Твою статью о социализме и мелкой буржуазии они печатать, по всей вероятности, тоже не будут.
Аксельрод. Это немудрено. Статья насквозь пропитана неприемлемым для них духом марксизма.
Плеханов. Чего же ждать еще? Нужно делать практические выводы. Они созрели у каждого из нас уже давно. Сейчас необходимо придать им наиболее законченное организационное выражение.
Аксельрод. Мы говорим об этом уже давно. Наступила пора действовать.
Плеханов. Решительный разрыв с народовольством?
Аксельрод. Да, решительный.
Плеханов. О Тихомирове я совершенно не сожалею. Он человек вчерашнего дня. Сложнее будет порвать с Лавровым. Все-таки Петр Лаврович был для меня духовно очень близким человеком. В определенной степени именно он пробудил во мне так называемую «критическую мысль». Не скрою, в свое время я испытал очень сильное влияние взглядов Лаврова на свои убеждения. А если уж говорить совсем откровенно, то именно Лавров, Чернышевский и Маркс были моими самыми любимыми социалистическими авторами. Они развили и воспитали мой ум во всех отношениях.
Аксельрод. Я понимаю тебя, Жорж. Очень тяжело идти на духовный разрыв с людьми, которым ты по-человечески симпатизируешь.
Плеханов. Но ничего не поделаешь. Нельзя стоять на месте даже в личных симпатиях. Тем более, что и общественные наши симпатии разошлись довольно круто, Петр Лаврович человек милый, умный, благородный. Он поддерживает отношения с Марксом и Энгельсом, но по существу марксистом никогда не был. А прославленные критические свойства его ума сейчас как бы окостенели, утратили свою былую эластичность и способность живо воспринимать изменения действительности. Он устарел, наш уважаемый и любимый Петр Лаврович Лавров, и, к сожалению, нам больше с ним не по пути. Он остается в прошлом, а нам нужно идти вперед.
8
— Верочка, час пробил!
— Жорж, вы, как всегда, с неожиданностями.
— На этот раз с приятными.
— Что случилось? Объяснитесь.
— Мы порываем все наши организационные отношения с «Вестником „Народной воли“» и со всей группой лиц народовольческого толка, объединяющихся вокруг него.
— И образуем новую группу?
— Да. Пришла пора сказать «последнее прости» во всем печальном смысле
— Жорж, как будет называться новая группа?
— Вы, как всегда, очень практичны, Вера Ивановна, но названия группы еще не существует. Вас устроило бы, например, такое: «Русская социал-демократическая группа»?
Засулич. Нет, не устроило бы.
Плеханов. Почему?
Засулич. Неопределенно, расплывчато.
Плеханов. Может быть, может быть…
Засулич. Да и по тактическим соображениям не подходит…
Плеханов. Теперь вы должны объясниться.
Засулич. Вы же не станете отрицать, что русская революционная молодежь до сих пор еще проникнута народническим духом и слова «социал-демократическая группа» могут оттолкнуть от нас эту молодежь на первых порах?
Плеханов. Нет, не стану. Мы, марксисты, должны ориентироваться на реальные факты, а ваше соображение — абсолютно реальный факт.
Засулич. Следовательно, необходимо продолжить поиски названия новой группы, не так ли?
Плеханов. Ну, что ж, будем продолжать поиски. Очевидно, в поисках находится, как в спорах рождается, истина.
9
— Василий Николаевич, вы уже знаете, что мы приступаем к организации русской социал-демократической марксистской группы?
— Да, Георгий Валентинович, я уже об этом знаю. И целиком поддерживаю инициативу создания такой группы.
Плеханов. Какие у вас есть предложения о названии группы?
Игнатов. Откровенно сказать, об этом я еще не думал.
Плеханов. Из названия, по всей вероятности, необходимо исключить слова «социал-демократическая», поскольку, по теперешним понятиям, они звучат в революционной среде как очень обидные и почти бранные слова.
Игнатов. Понял, Георгий Валентинович. Буду думать.
Плеханов. А как обстоят наши типографские дела?
Игнатов. Оборудование куплено. Ждем сигнала к началу работы.
Плеханов. Такой сигнал будет. И, очевидно, в самое ближайшее время.
10
Дейч. Все готово?
Плеханов. Да, все готово.
Дейч. Наборные кассы, шрифты, станок?
Плеханов. Василий Николаевич сказал, что все уже куплено.
Дейч. Игнатов вложил большие деньги в наши будущие издательские дела, а сам практически остается с очень ограниченными средствами. А ведь ему надо усиленно лечиться…