Подвешенный кофе (сборник)

– Ой, Юлька, как подумаю о своем возрасте, то становиться грустно. Как минимум половина жизни позади, а как максимум даже и думать не хочется.

– А ты поменьше думай, а больше наслаждайся текущим моментом. Нам, конечно, есть о чем подумать, что вспомнить, но все-таки; впереди еще немало сюрпризов нас ждет.

– Знать бы каких?

– Не все ли равно!

В комнате за столом сидели две женщины. Сама комната была достаточно большой, метров тридцать

и свободной. Посередине размещался прямоугольный стол со стульями вокруг него. Вдоль стены, напротив входа, стоял сервант, рядом с дверью у стен– комоды, возле окна – телевизор, а напротив маленький журнальный столик и два кресла. Судя по обстановке это была комната человека, который живет один и гости в этой комнате не ночуют. Не было в ней ни диванов, ни кресел. На столе стояла открытая бутылка шампанского, которое частично было разлито в фужеры, в центре – ваза с фруктами, пара салатниц и тарелки.

Женщинам на вид было от тридцати пяти до сорока. Одна – высокая, с черными волосами, глубоко посаженными темными глазами. Красивый изгиб губ, прямой нос. Ее макияж подчеркивал привлекательное лицо. Одета она была в черное платье, в мелкий цветочек, которое было ей к лицу и подчеркивало стройную фигуру. Волосы были собраны сзади в пучок. Другая женщина была тоже смуглой, но ростом пониже, чуть скуластое лицо, небольшой нос. Красивые синие глаза под ровными дугами бровей излучали радость. Одета в черную юбку, что обтягивала стройные бедра и голубую блузку, которая шла, к ее большим синим глазам. Волосы спадали на плечи. Обе женщины были в том возрасте, когда юность уже ушла, а шарм остался.

Высокая, видимо хозяйка квартиры, встала и подошла к окну. Вечер уже опустился на город, и огни рекламы играли на фасадах домов.

– Как тут, Юля, не думать, – продолжила она свою мысль. – Мне уже сорок, а я смотрю за окна своей квартиры, в которой кроме меня никто не живет. Тишиной можно наслаждаться, но от нее также можно сойти с ума…Хотя в чем-то ты права. Я материально не нуждаюсь, пока еще не совсем стара, а вот с душою не все так удачно, – и она повернулась спиной к окну.

– Пока мы не старые это верно, но вот лицо уже не то, морщинок стало больше. Все-таки стареем, – вздохнув, заметила подруга.

– А я люблю свои морщинки и не пытаюсь молодиться, а старею красиво.

– Да ладно тебе, Ольга, прибедняться. Для твоего возраста ты еще многим молодым дашь фору, – ответила Юля.

– Я не собираюсь никому ничего давать. Это в молодости мы могли негласно устраивать соревнования, конкурировать между собой девчонками, кто больше привлечет внимание парней. Тогда это можно было позволить, а сейчас это уже глупость. Извини, но с низкого старта рвануть в свое будущее уже не смогу, не поднимусь, – засмеялась она, – в аптечке все больше появляется лекарств.

– Это верно и все больше сердечных или от головной боли. Раньше сердечная недостаточность была другого рода, – смеясь, подержала ее Юля.

– Да и род у нее был мужской, – Ольга подошла к столу и, не садясь, взяла фужер с недопитым шампанским. – Давай за сердечную недостаточность, но мужского рода, и чтобы она была приятной, а давление повышалось от учащенного дыхания.

– И не только у нас, – воодушевленно заявила Юля, – но и у мужского рода тоже. Давай! И пусть мужики пускают слюни и, оборачиваясь нам вслед, завидуют, что такие женщины, как мы с тобой, проходят мимо, и со вздохом замечают, что, увы, не их.

– Откуда ты знаешь, какие у них женщины? – смеясь, спросила Ольга.

– Да не все ли равно. Мы с тобой все равно яркие индивидуальности.

– Возможно, потому и одни.

– Нет, я верю, что все потеряно.

– Согласна. Не потерянной остается надежда на призрачное счастье.

– Счастье не бывает призрачным. Если это счастье, то его можно потрогать.

– Это как?

– Руками, Оля, руками. А еще лучше прижаться.

Они чокнулись, и хрустальный звон разлетелся по комнате, проникая во все ее уголки.

Они чуть пригубили, и под еще не затихший звук бокалов, раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? Я никого не приглашала, – удивленно произнесла Ольга и, поставив фужер, отправилась открывать дверь. Открыв ее, она увидела в первую очередь громадный букет алых роз и лишь, затем обратила внимание на того, кто держал его. Это был молодой человек, лет двадцати. На ее удивленный взгляд он спросил: – Ольга Сергеевна?

– Да, это я.

– Это вам, – и он протянул ей букет.

– От кого?

– Я не знаю, мне поручено доставить букет в восемь часов.

– Если утра, то вы припозднились.

– В восемь вечера, – смущенно произнес он, не уловив ее иронии.

– Почему именно в восемь? – изумилась Ольга.

Он пожал плечами: – Я действительно не знаю.

Он все еще держал букет на вытянутой руке, и чтобы не задерживать его, Ольга взяла букет.

– Спасибо.

– До свидания, – произнес посыльный и направился к лифту.

Ольга закрыла дверь и, пройдя по большой прихожей мимо двери в ванную и кухню, свернула в комнату, где осталась в ожидании Юля. Увидев Ольгу с громадным букетом, восхищенно произнесла:

– Красота какая. Они подобраны одна к одной. Я же тебе сказала, наслаждайся и меньше думай о возрасте. Часто ли тебе дарят такие букеты? Мне вот такой букет не дарят.

– Впервые, – поделилась с ней Ольга. – Была одна попытка, но это в прошлом.

– Сколько их здесь?

– Думаю можно не считать, уверена, их сорок. Кто-то хорошо знает мой возраст и помнит о нем. Странно, что никакой записки.

– Может быть с работы? – высказала предположение подруга.

– Нет. Маловероятно, да в понедельник думаю, будут поздравлять, а сегодня суббота.

– Кто бы это мог быть? – задала вопрос в никуда Юля. – Сорок. Число четное, не хорошо.

– Да не все ли равно. Это предрассудки. Четное, нечетное. Когда число цветов в букете больше десяти, это уже не играет роли. Пора бы знать это. А так букет и букет.

– Это не просто букет, это букетище. Это знак признания.

– Признание моего возраста или признание в отношении.

– Не глупи, кому надо тратить деньги, чтобы напомнить о твоем возрасте. Это была бы глупая шутка.

– Это верно, глупостей в жизни хватает.