Подвиг одного завода
Шрифт:
Всего же было до шести тонн продуктов. Мы понимали — это капля в море для коллективов заводов Наркомата вооружения. Но хотелось хоть чем-нибудь помочь людям, попавшим в беду, хоть как-то увеличить ту помощь, которая оказывалась ленинградцам нашим государством, всей страной.
К поездке в Ленинград готовились тщательно. В ходе этой подготовки мои задачи уточнялись. В частности, нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов по договоренности с наркомом вооружения возложил на меня дополнительное задание по отбору инструмента, полуфабрикатов и оборудования, необходимых для изготовления морской артиллерии на эвакуированных в тыл предприятиях, как на заводах нашего наркомата, так и на
По распоряжению Н. Г. Кузнецова в Ленинград для выполнения этого же задания направлялся заместитель начальника артиллерийского управления Военно-Морского Флота капитан 1 ранга Александр Яковлевич Юровский. Тут мне, как говорится, везло. С Юровским мы вместе учились в Военно-морской академии, а после учебы продолжительное время были связаны совместной работой.
Наконец, сборы закончены. Завтра мы вылетаем в Ленинград. Весь вечер меня не покидало какое-то беспокойство. В который раз я мысленно анализировал: все ли сделали, не забыли ли чего. Кажется, все в порядке. А душа не на месте. Отчего же? И вдруг понял — волнуюсь оттого, что завтра увижу город Ленина.
Первый раз я приехал в город Ленина в 1931 году, когда по специальному отбору комиссии ЦК ВКП(б) был зачислен слушателем факультета военно-морского оружия Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова. На факультете имелось два отделения — башенно-артиллерийских установок и минно-торпедного оружия. Так вот я начал занятия на отделении башенно-артиллерийских установок.
В то время у нас не было робости первокурсников, как никак позади высшие учебные заведения. В группе, например, кроме выпускников Киевского политехнического института занимались питомцы Московского высшего технического училища им. Н. Э. Баумана и Ленинградского политехнического института. Ходили все в морской форме: нам присвоили воинские звания. Не было проблем с жильем — разместились в общежитиях или на частных квартирах. Короче, для учебы академия создала все условия. С первых дней мы были окружены вниманием и заботой со стороны командования, профессорско-преподавательского состава, слушателей старших курсов.
Чем запомнилась учеба в академии? Прежде всего напряженностью, насыщенностью занятий. Пришлось осваивать большую программу по специальной, военно-морской и общей подготовке. Занимались всем, что необходимо военному человеку, в том числе и строевой подготовкой. Занимались по 10–12 часов в сутки. И усталости особой не чувствовали. Вот что значит молодость. Но дело не только в этом. Нам читали лекции, с нами проводили занятия опытные командиры и преподаватели, ученые, которые пользовались авторитетом не только в академии, но и за ее стенами. В памяти остались фамилии капитана 1 ранга Снитко, военно-морских офицеров профессоров Гончарова, Бравина, Яшнова, Беркалова, Унковского. Именно они пробудили интерес к знаниям, так увлекали нас, что мы, порой, забывали обо всем, кроме учебы.
Полученные теоретические знания слушатели закрепляли на практических занятиях в лабораториях, на научно-исследовательском морском полигоне. Там знакомились с морской артиллерией разных калибров, с боеприпасами, принимали участие в проводившихся стрельбах. На кораблях Балтийского флота изучали артиллерийские башенные установки. Побывали мы также на батареях береговой обороны «Красная горка», «Серая лошадь», Кронштадтских фортах. И везде — в аудиториях, в лабораториях, на кораблях и объектах береговой обороны — жадно впитывали знания, стремились приобрести практические навыки…
А примерно через год — практика на кораблях Черноморского флота. Ее я проходил на крейсере «Красный Профинтерн» в должности командира артиллерийской установки. Многому мы научились у кадровых офицеров, особенно в организации и проведении стрельб. Во всяком случае после практики я почувствовал себя значительно увереннее.
Потом, уже в академии, защищали дипломные проекты. Мне была предложена новая по тому времени тема — применение пневматического досылателя снаряда и полузаряда в ствол 180-мм орудия. Раньше в орудиях такого калибра были цепные досылатели. И вот Виктор Спиридонович Петрикевич (он закончил академию на год раньше нас и работал в конструкторском бюро Ленинградского металлического завода) разработал пневматический досылатель. Под руководством Алексея Александровича Флоренского я работал в конструкторском бюро над своим проектом. Трудился не зря. Дипломный проект был оценен высшим баллом. Мне объявили благодарность и наградили денежной премией.
В декабре 1932 года состоялся выпуск. Военные инженеры получили разные назначения — в Ленинградский артиллерийский научно-исследовательский морской институт, в конструкторские бюро, на оборонные заводы, в центральные учреждения Военно-Морского Флота и оборонной промышленности. И я горжусь, что мои однокашники успешно справлялись со своими обязанностями, в дальнейшем многие из них занимали ответственные должности. Например, Е. С. Яновский стал уполномоченным артиллерийского управления Военно-Морского Флота по приемке вооружения, Н. П. Дубровин — заместителем командующего Северным, а затем Тихоокеанским флотами по тылу. Этот список можно продолжать.
Я получил назначение в Главное военно-мобилизационное управление Наркомтяжпрома СССР старшим инженером по морской и береговой артиллерии. Считаю, что мне очень повезло. Главным образом потому, что попал я в хороший коллектив, в котором трудились и молодые, и опытные специалисты. Возглавлял его заместитель наркома Иван Петрович Павлуновский — ближайший соратник Феликса Эдмундовича Дзержинского и Георгия Константиновича Орджоникидзе, член ВКП(б) с дореволюционным стажем. Позже о нем и о других своих товарищах по работе я расскажу читателям. А теперь вернемся к лету 1942 года.
В Ленинград мы вылетели на двух транспортных самолетах. Они были до предела загружены ящиками с продуктами. Свободного места практически не оставалось, и нам (в группе было пять человек) пришлось лететь, конечно, без комфорта. Но не о нем мы тогда думали.
До Тихвина добрались благополучно, хотя пилоты и роптали на перегрузку машин. А здесь дело застопорилось. Что-то не ладилось с одним самолетом. Все-таки перегрузка дала себя знать. Пришлось заночевать в городе. Однако заночевать — не означало отдыхать. Пока техники проверяли самолет, мы принялись за груз. Ящики и посылки с продуктами разместили равномерно по всему фюзеляжу, укрепили их. И лишь днем, когда все неполадки в самолете были устранены, взяли курс на Ленинград.
Воздушный мост Москва — Ленинград действовал с 1941 года. По нему в город на Неве доставлялись продукты, медикаменты, боеприпасы, а оттуда вывозили раненых, женщин и детей. Летать было небезопасно: в воздухе господствовала фашистская авиация. Опасность не миновала и летом 1942 года, хотя положение тогда несколько изменилось.
На подступах к Ленинграду нас встретила четверка истребителей. Самолеты шли на предельно низкой высоте.
Приземлились на одном из ленинградских аэродромов.