Подвиг пермских чекистов
Шрифт:
Совещание было долгим. Разошлись в тринадцать ноль-ноль.
Через полтора месяца «двухрядная звезда» прошла государственные испытания.
Еще через месяц началась война.
В долгие военные годы не было, наверное, такой минуты, когда бы над огромным фронтом не грохотали боевые машины со знаменитым пермским мотором.
Хорошо, что еще тогда, в апреле сорок первого года, чекисты и моторостроители не допустили врага к «двухрядной звезде».
Ю. ВАХЛАКОВ
Портрет неизвестного
Старика
С полчаса Трубицин наблюдал за стариком, стараясь не упустить в толчее рынка. Все это время он вспоминал детали портрета и примерял их к незнакомцу. Было ощущение какой-то раздвоенности: в профиль сходство не вызывало сомнений, а вот когда он сопоставлял посадку глаз, носа, вспоминал огромный сократовский лоб изображенного на портрете, эта иллюзия рушилась.
Старик между тем, изрядно потолкавшись у столов, ломившихся от ранних огурцов, помидоров и прочей овощной снеди, тихонечко протопал к ларьку, где продавали головные уборы. Попросил у продавщицы черную кепку с лакированным козырьком и стал неторопливо ее рассматривать. Потом, сняв свой затасканный картуз неопределенного цвета, примерил ее. Чем-то кепка ему не подошла, старик вернул ее продавщице и двинулся дальше.
Трубицин ринулся к киоску и попросил запримеченную кепку. Размер ее был пятьдесят шестой. Все стало ясно, словно внезапно рассеялся туман. Такой детский блин на огромную голову человека с фотографии не натянешь.
Можно было ругать себя за напрасно потерянное время. Можно осуждать за подозрительность, которая появилась у него по отношению к людям, имеющим черные окладистые бороды, или посмеяться над горячностью, с какой он бросился выслеживать старика... В принципе это уже не имело никакого значения. День отмерял свои часы, и, хотя он поколесил по городу немало, успехи были на нулевой отметке. Ну что ж, теперь путь его лежал в Мотовилиху.
...Трамвая, как назло, долго не было. Трубицин нервничал. И без того он считал поездку напрасной, а тут еще полчаса на ожидание. Подобные минуты всегда были для него самыми тягостными: в четко настроенном ритме дня они — провал, пустота. Даже думать о чем-то конкретном в это время не хочется.
Он чувствовал себя в положении шахматиста, добившегося значительного перевеса в партии, но не знающего, как его реализовать. Позиция выглядит настолько подавляющей, что сопернику полагалось бы, не тратя времени на бесполезную борьбу, сдаться. А тот выжидает, просит сделать ход. И выясняется, что немедленного выигрыша нет, надо играть очень тонко и точно, чтобы не дать противнику ни малейших шансов. Время идет, а дело не движется, и в душе уже поселилось беспокойство. А где беспокойство — там сомнения, неуверенность, с которыми так трудно идти к победе...
Наконец люди на остановке зашевелились, и он тоже увидел выплывающие из-за поворота желто-красные вагоны. В душевном состоянии сразу наступил перелом. А когда в окне замелькали серые крыши разнокалиберных построек Разгуляя, он почти совсем успокоился. Движение — это тоже деятельность,
Если говорить о «партии» в целом, то провел он ее убедительно, без существенных ошибок. Ну, поправлял его несколько раз начальник отделения, давал советы. Но вообще-то все замыслы противника он разгадал, никаких шансов выкрутиться Сергееву и его компании не оставил. Обвиняемые полностью признали свою вину. Все ясно, так есть ли смысл еще тянуть, тратить время и силы? Это теперь-то, когда каждый день полон тревогами войны.
Трубицин вновь и вновь возвращался к вчерашнему разговору с начальником отделения. Шел он к нему в кабинет с надеждой получить новое задание, поскольку полагал, что расследование деятельности этой «русско-славянской национальной гвардии» закончено. Состав созданной Сергеевым организации фашистского толка выявлен, наиболее активные члены ее арестованы, по их делам, замыслам вопросов нет. Он так и заявил лейтенанту государственной безопасности, что для него самое время браться за другие дела.
Леонид Филиппович Аликин не спешил с ответом. Он закурил, стал прохаживаться по кабинету. Чувствовалось, что его мучают какие-то сомнения. Потом остановился у окна, раздвинул шторы, чтобы взглянуть на огни вечернего города. Заговорил совсем не о том, о чем думал Трубицин.
— Ты, Василий Матвеевич, не забыл, в какое время мы работаем? Война. Страшная война, не на жизнь, а на смерть... И в мирные дни деятельность такой компании обратила бы на себя самое пристальное внимание. Революция и контрреволюция по-мирному разойтись не могут. А тут — в условиях войны сознательный сговор, вербовка лиц, настроенных враждебно к Советской власти. Да это же организованная подготовка предателей, которые как манну небесную ждут прихода фашистов. Не верится мне, что во всем этом деле не было чьей-то опытной руки.
Чья-то рука... Не слишком ли часто она нам мерещится? Трубицин уже готов был возразить, но сдержался. Было и у него ощущение того, что мерки работы в условиях военного времени изменились. Понимал, что не только быстрее, но и глубже надо делать свое дело.
Аликин вернулся к столу и принялся листать материалы дела.
— Да, компанию подобрал себе Сергеев! Сам он из ставропольских кулаков, осужден был на пять лет за антисоветские действия. Его первый помощник Булько тоже отсидел три года. С ними же поручик царской армии, еще трое из раскулаченных. У каждого из них в прошлом какой-то конфликт с Советской властью.
Лейтенант нашел нужную страницу, положил закладку, потом еще одну и только тогда поднял голову.
— Что вы думаете, Василий Матвеевич, по поводу фотографий, найденных у Сергеева и Булько?
— Я обратил внимание на них, товарищ лейтенант. Сергеев говорит, что нашел фотографию в книге, взятой в библиотеке, и оставил у себя как закладку. Кто на ней запечатлен — не знает, но ему понравилось мужественное лицо, особенно — борода, действительно осанистая, даже величественная. Дескать, характерный русский тип. А вот объяснение Булько менее вразумительно: мол, наверное, из фотографий квартирной хозяйки, у нее они разбросаны повсюду. Кто на фотографии — понятия не имеет. Обнаружена в ящике письменного стола вместе с прочими бумагами. Я подумал было, что этого человека они ждут, но потом от данной версии отказался: не вписывается она в правила конспирации.