Подвиг продолжается
Шрифт:
...Остаток дня провели в хлопотах по подготовке к предстоящей операции. Дело предстояло нешуточное. В одной из глухих балок объявились бандиты, претендовавшие на роль главарей. Ночью они ожидали своих единомышленников из окрестных станиц. Нужно было немедленно захватить главарей и не дать полыхнуть новому кровопролитному пожару.
К участию в операции отобрали самых надежных, самых смелых. Ковалев приказал всем одеться под казаков, из оружия взять только наганы и пистолеты, запастись веревками, в разговоре употреблять слова и выражения, бытующие в обиходе местных
Сергей Мидцев первым выполнил приказ Ковалева, но щеголял в казачьей фуражке, из-под которой выглядывал русый чуб.
— Ты эту комедию брось, — нахмурился Ковалев. — Не лето ведь. Позавчера метель кружила. А ты к бандитам на жительство и в таком наряде.
— А ведь и верно, — согласился Сергей и убежал за шапкой.
План согласовали с работниками ГПУ, получили «добро». Как только стемнело, со двора отделения милиции выехали две подводы.
За городом, казалось, темь стояла еще гуще, непрогляднее. Опустился сыроватый туман, и буквально в двух шагах не видно было ни зги. «Недаром, значит, нога с утра ломила», — подумал Ковалев. В восемнадцатом ранило его в ногу, лечился на ходу. От такого лечения и ноет рана.
Ехали долго, молча. Приказано было даже не курить. Раздавался лишь скрип подвод, да изредка испуганно прядали ушами лошади — поблизости, очевидно, бродили волки. Наконец, подводы остановились у какой-то балки.
— Приехали, — шепнул Мидцеву его знакомый, знавший о расположении бандитов. Ковалев спрыгнул с подводы, осмотрелся. По-прежнему ничего не было видно. «Ну и место, — подумал он, — пострелять всех нас запросто могут».
— Брать надо живьем! — еще раз шепотом напомнил Ковалев. — Стрелять лишь в исключительном случае. Начинать, как только в разговоре я вроде случайно скажу слово «взять».
Проводник пошел вперед, за ним, держа оружие наготове, двинулись работники милиции. Спускались в балку медленно — тропинку не видно было в темноте, она ускользала из-под ног.
— Стой, кто идет! — неожиданно откуда-то сбоку раздался голос.
Все насторожились, приготовили оружие. Проводник в ответ дважды свистнул. Подошли поближе. Наконец, в темноте удалось разглядеть две землянки, возле них стояли вооруженные люди, один из них держал ручной пулемет. Проводник подошел к пулеметчику, что-то шепнул.
— Станичники! — в голосе того послышалась радость. — С прибытием!
И пошли тут рукопожатия, хлопки по плечам, по спине...
— Айда в курень, братцы! — радушно, будто и в самом деле в хату, пригласили хозяева.
В землянке чадила плошка, дух перехватывало от спертого воздуха.
— Фу! — поморщился Ковалев. — Чисто кабаны живут. Продыхнуть нечем. Из этакого куреня краше на баз, ажник голову заломило.
— Привыкайте к нашему раю, — откликнулся чей-то голос, но остальные предложение приняли, и все высыпали наверх.
Крутили самокрутки, чесали языки. Каждый милиционер намечал, кого он будет брать, и незаметно становился поближе.
Ковалев, сам исконный казак, завел длинную байку, награждаемый дружным хохотом хозяев и пришедших.
— Станичники, а самогонки
— С собой нет, а вот тут недалече, в хуторе, казенной водки навалом в потребиловке, — произнес Ковалев, — можем взять...
Сигнал был понят мгновенно, и началась свалка. Милиционеры сбивали бандитов с ног, вязали. Ковалев выбрал заранее себе главаря, высокого, худого, но, видать, крепкого казака. Неожиданно схватил противника поперек туловища, приподнял с натугой и шмякнул на землю.
— Ты чего, бугай, удумал? — взревел тот. — Будя замашки выказывать, не на игрищах... — Но тут сообразил, что не игрищами пахнет, и начал яростно отбиваться ногами.
Ковалев никак не мог к нему подступиться — и в этот момент опять заныла нога. Он рванул из кармана наган и рукояткой огрел бандита по голове. Тот сразу стих.
Связали всех семерых, покидали на телеги. Одни притихли, другие матерились, угрожали. Милиционеры собрали захваченное оружие, подожгли землянки.
На рассвете телеги въехали в Котельниково. Так закончила существование последняя бандитская шайка на территории района...
Немало лет прошло с тех пор. Не раз получал Ковалев новые назначения. И всюду он, коммунист, с честью справлялся с заданиями. Об этом в личном деле лучше всего свидетельствует еще одна Почетная грамота:
«Нижне-Волжский краевой исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов в день XV годовщины рабоче-крестьянской милиции отмечает Вашу энергичную деятельность и преданность делу пролетарской революции... и от лица трудящихся края награждает Вас настоящей грамотой и револьвером системы Коровина».
Нет, не выпустил из рук оружие Николай Иванович Ковалев, зорко охранял интересы народа до последнего дня работы в органах охраны общественного порядка. Последние годы Ковалев на пенсии. А эстафету старшего поколения милиционеров он передал своему сыну Анатолию.
В. СЕРДЮКОВ
ПЕСНЯ В СУМЕРКАХ
1
Лошади шли споро. Повозку нещадно трясло на ухабах, скрипели давно не смазанные колеса. Возница, в драном картузе, кряжистый, с лопатообразной поседевшей бородой, причмокивал толстыми губами, посматривая из-под густых бровей на небо.
— М-да... — протянул он. — Быть дождю...
Солнце клонилось к закату. С востока наплывала большая черная туча. Одним крылом она захватывала красный диск солнца, густая тень прикрыла повозку. Зачастил косой плотный дождь. Возница остановил лошадей, подобрал на обочине охапку соломы, бережно прикрыл лежавший в передке мешок и снова поехал, торопясь домой.