Подвиг разведчика
Шрифт:
— Кстати, а что это за девушка сидела у тебя в прошлый раз? — промежду прочим, полюбопытствовал он перед уходом.
— Что ж ты, приятель, меня узнал, а девушку, жившую на той же улице, признавать не желаешь? — с нарочитой укоризной отчитал его Костя.
— На той же?.. — опешил новоиспеченный аналитик ФСБ. — Нет, не припомню.
— Мы с тобой обитали в Нейшлотском, а она на пару кварталов ближе к нашей набережной — на Фокина.
— Вот те раз. Мне и в голову не могло придти!..
Откланяться он не успел — майора навестила все та же, легкая на помине красотка в белом халате. Немного
— Скажи, Костя, — спустя пару дней, обратился к майору генерал, — а правда ли, что ты играешь едва ли не на всех музыкальных инструментах?
— Конечно, неправда, — подивился тот нежданному интересу. — Представляете, сколько на свете инструментов?! Жизни не хватит, чтобы только увидеть все, не говоря уж о возможности научиться нормальному исполнению.
— Ага, стало быть, каждый из них требует определенных навыков, — с довольной задумчивостью хмыкнул Серебряков.
— Безусловно, — пожал плечами спецназовец.
На тумбочке пожилого соседа ожил один из трех сотовых телефонов, и фээсбэшник отвлекся на решение сугубо служебных проблем, а Константин еще с пяток минут не мог взять в толк, с чего это вдруг того захватили вопросы музыкального исполнительского мастерства. Больше в тот день генерал к этому не возвращался, да и сам Яровой быстро позабыл о коротком диалоге — профессор закончил обследование, наконец-то назначив дату долгожданной операции. Посему майор не мог надолго расстаться с мыслью о скором возвращении в «Шторм», подсознательно ощущая радостно замирающее от этих ожиданий сердце.
Однако вечером странная тема всплыла снова…
Около девятнадцати часов в палату вошел Георгий Павлович Извольский. Ранним утром он на пару с Князевым посещал генерала ФСБ, и втроем они по заведенному правилу уединялись в коридорном холле. Теперь же подполковник появился один и, лишь кивнув Серебрякову, сразу устремился к кровати подчиненного…
— Привет Константин, — пожал он могучей дланью руку майора. — Обрисуй вкратце положение дел.
— Обследование и предоперационные процедуры окончены, — доложил Яровой, принимая сидячее положение. — Операция назначена профессором на послезавтра. Ну а потом — как масть ляжет… Хотелось бы в начале февраля приступить к занятиям в спортзалах.
— Отлично, — удовлетворенно буркнул заместитель командира, но тут же задал вопрос, исподволь и давненько теребивший душу и самому Косте: — А что твой профессор излагает по поводу гарантий? Бегать, прыгать, танцевать сможешь?
— Да разве бывают в такой ювелирной хирургии гарантии?.. Он же не господь бог.
— Точно, не господь. Послушай, Костя… ты ведь у нас неплохой музыкант?
«И этот туда же! — чуть не выругался вслух сотрудник «Шторма». — Сговорились они сегодня, что ли?! Уж не дирижером ли в военный оркестр хотят определить от доброты сердечной?»
— Да какой я музыкант?! — возмутился он. — Ну, окончил школу по классу фортепиано, потом музыкальное училище. Но вовремя одумался и поступил в Рязанское десантное. У меня и диплом, между прочим, офицера десантных войск! В нашем отделе кадров пылится…
— Да знаю я, знаю. Ты не кипятись — не любопытства ради интересуюсь. Дело-то чрезвычайной важности, — остудил его пыл подполковник.
— Так объясните тогда, в чем суть-то?.. — примирительно проворчал Яровой.
— Ты когда-нибудь играл на чеченских инструментах?
— Пробовал… На дечиг-пондаре.
— Это что ж за хреновина такая?
— Чечено-ингушский трехструнный щипковый музыкальный инструмент.
— Типа балалайки, что ли?
— Нет… дечиг больше походит на домру.
— Так получилось играть-то? — не унимался Извольский.
Константин пожал плечами:
— В национальный оркестр не взяли бы. Ну а так… где-нибудь на свадьбе, перед толпой пьяных гостей, думаю, прокатило бы.
Тот задумался, мельком глянув в сторону читавшего газету генерала.
— Скажи, — наконец выдавил подполковник, — как бы ты отнесся к предложению принять участие в одном непростом задании /до/ хирургического вмешательства?
— До операции? — медленно переспросил потрясенный молодой человек. — Но врачебная комиссия, кажется, сделала весьма недвусмысленное заключение…
— Все разногласия с врачами мы уладим. Это я тебе обещаю, — отложив газету и вставая с кровати, внезапно вмешался Серебряков. От начала до конца слышавший диалог меж двух коллег, генерал с хитрецой смотрел на моложавого соседа, уверенно увещевая: — И с нашим профессором берусь лично переговорить о переносе операции на более поздний срок. Нам просто нужно твое принципиальное согласие — предстоящая миссия предполагает исключительно добровольный набор участников.
Яровой десятки раз отправлялся в опасные командировки, но до сего дня подобных условий, предваряющих будущее задание, ему никто и никогда не озвучивал.
— Могу я узнать, в чем заключается смысл миссии? — неуверенно спросил он.
— Да, Костя. Тебе я рассказать могу, — с готовностью согласился Сергей Николаевич. — Видишь ли… Давно настала пора налаживать в Чечне мирную жизнь и настоящий порядок — тот, о котором думает, говорит и мечтает абсолютное большинство нормальных людей. Мы беседовали недавно с тобой о мнении Президента на этот счет, о его планах. Так вот… сейчас мы набираем небольшую группу специалистов. Совсем мизерную группу и отнюдь не для ведения каких-либо боевых действий, не для приведения в исполнение приговоров полевым командирам. Четыре-пять человек будут отправлены в горы Северного Кавказа для осуществления скрытной разведывательной деятельности в южной Чечне — в тех горных, труднодоступных районах, где пока правят бал крупные бандформирования. Дабы предупредить, перечеркнуть их жестокие планы, мы обязаны знать больше, нежели знаем сейчас. И ты, имеющий немалый опыт скрытного пребывания в тамошней местности, как нам кажется, самым наилучшим образом подходишь для роли командира группы.