Подвиг разведчика
Шрифт:
— Они слишком много знают, — пробормотал Хункар-Паша.
Уроженец Аджарии не отвечал, все так же посматривая за оконце и часто постукивая холеными белыми пальцами по испещренному снаружи дождевыми каплями стеклу. Разговор тяжелел, пробуксовывал…
— Главнокомандующий опасается, что сведения о разработанной вами операции просочатся к противнику, — снова обмолвился Ходжаев. — Старт операции еще не скоро и нет никакой гарантии…
— Много ли тебе известно об этой операции! — резко обернулся молодой человек. — Окончена ее разработка или же предстоит еще не спать пятьдесят ночей! Что ты об этом ведаешь?!
От громких восклицаний, брошенных обычно
— Я всего лишь выполняю указание…
— Так вот выслушай теперь мое указание! Ты оставишь в живых Харона и довезешь его невредимым до лагеря Абдул-Малика. Не перебивай! — вскричал Ибрахим, заметив намерение того возразить. — Операцией еще предстоит заниматься месяц — ее нужно довести до ума, отшлифовать. Мало того, ее разработка предполагает наиважнейший завершающий этап, и без хорошего, надежного помощника мне на этом этапе не обойтись! То, что я сказал, можешь передать Главнокомандующему дословно!.. Прикройся моим приказом, моим авторитетом, служебной необходимостью… чем угодно, но Харона трогать не смей!
— А остальных?..
— С двумя другими поступай как знаешь, — уже тише молвил тот, обессилено опускаясь на стул.
— Хорошо, Ибрахим. Я сделаю, как ты просишь.
— Теперь иди… — кивнул аджарец.
Прекрасно управляя своими эмоциями, молодой человек мгновенно вернул себе прежнюю, глубокую сосредоточенность и отрешенность от окружающего мира. Он не видел, как Хункар-Паша выскользнул за дверь, как быстро проходил по двору, как садился в машину…
Сначала он с блаженной печалью в глазах размышлял о чудовищной лживости жизни. О том равенстве, что дает только смерть: приземляет вознесшихся и возносит упавших; укладывает дружным рядком по соседству и мусульман, и христиан, и буддистов и даже тех, у кого за душой и в помине не было бога. Потом мысли плавно перетекли на другое, и скоро голова опять была поглощена назначенной на январь крупномасштабной операцией…
На улице зарядил мелкий нудный дождь, с севера подул неприятный холодный ветер. Погода была подстать обычному ноябрю на Кавказе, где даже посреди жаркого лета можно было с легкостью отыскать сотни горных вершин с лежащими на заоблачных вершинах снежными шапками.
— Не в машине. И Харона не трогать, — шепнул своим головорезам начальник разведки, покинув дом и направляясь к «уазику».
Помощники Ибрахима уже дожидались дальнейшей отправки в полутемном салоне под непромокаемым брезентом. Телохранители молча уселись позади них; водила завел мотор, а когда захлопнулась передняя правая дверца, лихо тронул вездеход в неблизкий путь.
За полчаса тряской езды на юго-восток никто из семерых не проронил ни слова. И только средних лет чеченец, сидевший за рулем, завидев впереди неглубокую быструю реку, обмолвился:
— Воды надо бы подлить — температура растет.
Ходжаев хмуро кивнул и полез в карман за сигаретами. Машина выкатила на берег и, шурша несоразмерно широкими покрышками по мелким камням, остановилась метрах в восьми от бурлящего потока; пассажиры один за другим покинули тесный салон, дабы размяться, покурить, проветриться. Дождь по-прежнему накрапывал, но ветер как будто стих или же спокойное живописное местечко защищала от холодных порывов высокая круча, нависшая с севера над рекой.
Охранники Хункар-Паши не расставались с оружием даже во время короткого отдыха. Вот и сейчас один из них — высокий и плечистый, прикурив сигарету, держал правой рукой стволом вниз новенький «калаш». Другой — некурящий и приземистый, с лысой выбритой до блеска головой, неспешно прохаживался с висевшим на плече пулеметом РПКСН. Лишь шофер, крутившийся возле открытого капота, привычно оставил автомат в салоне.
Плечистый в последний раз глубоко затянулся дымом, пульнул окурок в кусты и сверкнул черными глазами в сторону невысокого напарника. Тот словно по команде незаметным движением снял пулемет с предохранителя, однако, повернув длинный ствол к троице безоружных помощников Ибрахима, негромко беседовавших на берегу, отчего-то медлил. Харон стоял слишком близко к своим товарищам, и даже короткая очередь, выпущенная прицельно из мощного пулемета, наверняка зацепит и его. Лысый сделал шаг влево, потом два шага вправо, но маневры не улучшили позицию и не увеличили шансов того, которому надлежало остаться в живых. Тогда плечистый, смекнув о причине заминки, решительно направился к соратникам высокопоставленного аджарца, оставшегося в заброшенном селе.
Он ухватил щуплого Харона за плечо огромной ручищей и, не раздумывая, увлек за собой. Харон не успел ничего понять, приятели его раскрыли рты от удивления, а через секунду заповедную тишину над извилистой рекой нарушила прогрохотавшая серия выстрелов. Двух кавказцев буквально смело веером пуль — они отлетели к самой воде и рухнули на мокрые округлые камни. Лысый направился к дергавшимся в агонии собратьям, на ходу закидывая РПКСН за спину и выуживая из-за пояса пистолет. С удивительным равнодушием он передернул затвор и добил каждого выстрелом в голову.
С обезумевшими от страха глазами Харон вырвался из цепких объятий плечистого и, спотыкаясь, побежал по каменистой отмели. Оба телохранителя бригадного генерала пустились за ним, но смогли настичь лишь упавшего на неровном речном перекате чеченца. Подняв и ведя под руки бившегося в истерике парня, они вернулись к автомобилю.
— Можешь не опасаться за свою жизнь, — усмехнулся Ходжаев, глядя на текущие слезы по разбитой о камни щеке. — Ты будешь и дальше помогать Ибрахиму. Но помни: одно лишнее слово об операции и тебя постигнет та же участь.
И он кивнул на два трупа, лежащих у самой воды.
Пока остальные усаживались в «уазик», оцепеневший от непонимания и ужаса Харон смотрел на тела товарищей и коллег, еще минуту назад с живостью и весельем обсуждавших вместе с ним планы на ближайший месяц. Спокойное мелководье окрасилось их кровью, а чуть ближе к стремнине равномерный поток подхватывал розоватую воду и уносил за плавный речной изгиб…
— Садись, ты задерживаешь нас, — окликнул его начальник разведки. — Через час мы должны быть у Абдул-Малика. А о них не беспокойся — я пришлю сюда четырех муджахедов. Их похоронят достойно — в соответствие с нашими законами…
Глава четвертая
/Санкт-Петербург/
— Вот уж и декабрь перевалил свой экватор. Не заметим, как и он склонится к закату, попрощается… — на распев проговорил пожилой сосед по палате, глядя на унылый пейзаж за окном.
Сосед был гораздо старше Ярового не только по возрасту, но и по званию. На одной из скоростных загородных автомагистралей генерал-лейтенанта ФСБ угораздило попасть на служебном автомобиле в аварию. Машину закрутило на обледеневшей трассе и, перевернув, выбросило на обочину. Молодой водитель почти не пострадал, а высокопоставленный пассажир помимо перелома левой ключицы, заполучил и сильнейшее сотрясение мозга.