Подвиг Семена Дежнева
Шрифт:
Семен Дежнев ведет деловые разговоры с почтенным гостем московским Остафием Филатьевым. Охранив соболиную казну, не допустив служилых к игре в зернь и прогулкам по кабакам «русских городов», побывав в родном Устюге Великом, Дежнев вступил в Москву через Сретенские ворота Земляного города в самый день рождества 1671 года. Несмотря на большой праздник, он отправился в Сибирский приказ, где бодрствовали сменные дневальные.
Днем приема соболиной казны ему назначили 29 декабря. Главным оценщиком мехов был Остафий Филатьев, заслуженный купчина, приказчиков которого Дежнев не раз видел в Якутске. Филатьев пересчитывал соболиные «сорока», разглядывал темный шелковистый мех и дал заключение, что казна находится в полном порядке. Его не смутило то, что в дороге Дежневу не раз приходилось вынимать соболей для просушки, ставить заплаты на сумы. Наоборот, Филатьев одобрил такую заботу Дежнева о дорогом грузе и срезке казенных печатей не придал никакого значения, раз вся казна была
6
Это был тот самый Филатьев, который три года спустя отрядил Гаврилу Романова с караваном в гости к самому богдыхану. Гаврила Романов вышел из Селенгинского острога и двинулся через монгольские пустыни к Калгану, достиг Великой китайской стены, у подножья которой русских видели еще в первые годы царствования Ивана Грозного. Оттуда Романов дошел до Пекина, где повидал богдыхана. Будучи знаком с Остафием Филатьевым, Дежнев мог знать о сборах каравана в Китай. Китайцы в те годы охотно брали сибирских соболей, горностаев и «рыбий зуб».
Привоз соболиной казны и «дел» Якутского острога в Москву был последним трудом Дежнева, о котором нам известно из архива Сибирского приказа. Что делал Дежнев, где жил после 29 декабря 1671 года, этого никто пока не знает.
Возможно, что он провел при Сибирском приказе, как сведущий человек, весь остаток своей жизни. Он мог видеть у подьячих Сибирского приказа второе издание годуновского чертежа, где к востоку от сибирских берегов простирается море, а в описании чертежа упомянуто: «А от усть Колыми-реки и кругом земли мимо устей рек Ковычи и Нанаборы и Ильи и Дури до Каменной преграды, как бывает, что льды перепустят и до того камени парусом добегают об одно лето, а как льды не пустят и по 3 года доходят. А через тот камень ходу день; а как на него человек взойдет, и он оба моря видит – Ленское и Амурское; а перешед через камень, приходит на реку Анадырь, и тут промышляют кость рыбью. А на той земле живут гилянские люди; а противо устья Камчатки-реки вышел из моря столп каменный, высок без меры, и на нем никто не бывал. А которые реки в Гилянской земле, и тем рекам имена подписаны. А в реке Анадыру есть два волока к реке Ламе да на реку Блудную; а Лама-река пала в Амурское море, а Блудная пала в Колыму-реку, а Колыма в Ленское море; а меж рек Нанаборы и Ковычи и протянулся в море нос каменный, и тот нос насилу обходят» [7] .
7
А. Титов. Сибирь в XVIII веке. М., 1890, с. 53-54.
Значит, Дежнев не зря сведывал на Анадыре о морских льдах и течениях около «Необходимого Носа». Обойти его можно, пусть не каждый год выпадает мореходу такая удача, но дерзать надо! Так смотрел на дело сам Дежнев, и его мысли нашли свое отражение в описаниях к чертежу Годунова. Эти описания были разделены на «грани»; таких «граней» было восемь, и последняя из них охватывала и теперешний Чукотский полуостров, и реку Анадырь.
«А есть проход в Китайское царство», – обмолвился составитель описания, и неясно, относит ли он этот проход к проливу, открытому Дежневым, или к проливу Татарскому. Да это уж и не так важно. Гораздо существеннее то, что сибирские космографы понимали: Ледовитое море и море Восточное связаны между собою! Так Семен Дежнев при жизни мог видеть плоды своих неутомимых трудов.
БЕЗВЕСТНАЯ МОГИЛА
О его смерти сохранилась скупая запись в окладной книге денежного, хлебного и соляного жалованья людей Якутского острога. Около 1890 года эту книгу № 1344 нашли в архиве Сибирского приказа. На одной из ее страниц упоминались казачьи атаманы Якутска.
«Семен Дежнев во 181 году на Москве умре, а оклад его в выбылых», – было написано на 377-м листе этой отчетной книги [8] . Вот и все, что мы знаем о смерти неутомимого землепроходца и морехода.
8
Н. Оглоблин. Смерть С. Дежнева в Москве в 1673 году. – Журн. «Библиограф», 1891, № 3, 4, с. 60-62.
Он прожил на свете около семидесяти лет, из них добрых полвека отдал скитаниям и открытиям. На каком кладбище русской столицы затерялась могила открывателя Аниана, первого исследователя Индигирки, Колымы и Анадыря? В те времена в Москве умерших хоронили не на больших общих кладбищах, а в оградах приходских церквей. Знатоки истории древней Москвы должны знать, где именно, в каких слободах и улицах, селились в XVII веке выходцы из Русского Поморья и Сибири. Там Семен Дежнев должен был провести последний год своей жизни, там надо искать место, где погребен прах этого замечательного человека.
Памятников Семену Дежневу долго никто не воздвигал, если не считать деревянного креста, поставленного на мысе Дежнева в начале нашего века. Этого креста давно нет в помине. К угрюмому великолепию мыса Дежнева, к его темным сиенитовым скалам как нельзя лучше подошел бы белый памятник-маяк в честь человека, открывшего «Берингов» пролив [9] . Мыс Дежнева с постом Дежнева, Дежневский хребет на Чукотке, «населенный пункт» Дежнево на Амуре, бухта Дежнева близ мыса Ананнон – вот чем отмечена память о великом открывателе в нашей стране. Но путешественник, посетивший родину Дежнева – Устюг Великий, будет тщетно искать улицу Семена Дежнева. Ее еще нет. И города Дежнева еще нет на картах сказочного по своим богатствам Колымского края, где когда-то наш герой с пищалью за плечами «приискивал новые реки».
9
Так писал я в 1948 году. Ныне на мысе Дежнева высится памятник-маяк. Моя мечта осуществилась. Памятник Дежневу воздвигнут и в Устюге Великом.
Мы проследили его жизненный путь от колыбели в Устюге Великом до палисадов Анадырского острога, от темного морского мыса до безвестной могилы в Москве.
Остается сказать еще о том, как поздние современники и ближайшие потомки Семена Дежнева, а также ученые Европы отнеслись к его открытию.
Через два года после смерти Дежнева, когда из Пекина возвратился караван с товарами Остафия Филатьева, к богдыхану отправился русский посол Николай Спафарий-Милеску.
Отправление посольства Спафария было вызвано сочинением Юрия Крижанича «О Китайском торгу», которое «Юрко-сербенин» незадолго до этого отправил в Москву с верным человеком Афанасием Осколковым. По приезде в Тобольск царский посол немедленно разыскал Юрия Крижанича. Они проводили время в долгих беседах о том, какой наиболее короткий и удобный путь в Китай избрать Спафарию.
Во время сборов посла обсуждался вопрос, можно ли пройти в Китай северными морями.
В Тобольске воевода Петр Салтыков собрал в приказной избе бывалых людей – казаков, детей боярских, татар и сибирских бухарцев. Тогда, видимо, были вновь потревожены тобольские архивы, развернуты свитки и чертежи, перечитаны старые «отписки» землепроходцев. В путевых заметках Спафария появились записи о «Гилянской земле» с ее восемью реками, в число которых Спафарий включил Анадырь. Спафарий свидетельствовал, что истоки Анадыря скрыты в «Камени», а где конец «Камня», никто не знает, потому что «льды не пропускают». С вершины «Камня» видны два моря. От Колымы до «Камня» под парусами можно пройти за одно лето, если пропустят льды. «И те места край и конец Сибирской земли», – заключал Спафарий свое сказание [10] . «Камень» – Чукотка с ее знаменитым мысом, и к востоку от нее – только море!
10
«Путешествие чрез Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границы Китая русского посланника Николая Спафария в 1675 году». Дорожный дневник Спафария с введением и примечаниями Ю. В. Арсеньева. – «Записки Русского географического общества» по отделению этнографии, т, X, вып. 1. СПб., 1882.
Сообщая, что горы Сибири слагаются в один огромный «Каменный пояс» от степей у Иртыша до берега Восточного моря, Спафарий-Милеску прибавлял: «Сказывают, что камень идет до самого Западного Инда и Нового Света». Догадка о соседстве Азии и Америки не могла сама прийти к Спафарию, если бы он не беседовал с сибирскими бывалыми людьми, не просиживал подолгу с «Юрко-сербенином». В те времена еще думали, что с Америкой соединены Новая Земля или Шпицберген. Спафарий же был более всех близок к истине; хотя и его представления о северо-востоке Азии не были свободны от ошибок.
Плавали к «Необходимому Носу» русские люди и после Дежнева. В 1681 году старый Курбат Иванов пошел морем в Анадырский острог – сменить начального человека Ивана Потапова. И, точь-в-точь как некогда было с Дежневым, кочи Курбата Иванова «судом божиим» разбило на море, а сам он со своими служилыми добрался до Анадыря на нартах. Кстати сказать, в том году в Анадырском остроге еще были живы старые дежневцы Панфил Лаврентьев, Афанасий Андреев, Фома Семенов Пермяк. Но вот Витсен в Амстердаме разглядывает свежий чертеж. Это его знаменитая «Новая ландкарта Северо-Восточной Азии и Европы». У нас она хранится, как большая редкость, в Ленинградской Публичной библиотеке; витсеновский чертеж подробно изучен такими трудолюбивыми исследователями, как академик Л. С. Берг. В третьем издании его книги «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга» вы найдете подробное описание того, как на трудах Витсена отразились сведения годуновского чертежа. На месте Чукотки Витсен нанес узкий полуостров «Серес Камень», у северного конца которого написал: «Необходимый Нос». «Это первое картографическое изображение «Необходимого Носа», – замечает Л. С. Берг, Анадырь и река Камчатка на карте Витсена впадают в Восточный океан.