Подвиг живет вечно (сборник)
Шрифт:
Заметим: столь высокую оценку дал Рудольфу Ивановичу не кто-нибудь, а идейный противник, волею случая оказавшийся почти пять лет связанным с судьбой этого поистине поразительного человека. И постольку поскольку нам придется еще не раз цитировать Донована — автора книги «Незнакомцы на мосту. Дело полковника Абеля», мы позволим себе в нескольких словах набросать и его биографический портрет.
Когда Донован впервые встретился с Абелем, этому преуспевающему совладельцу одной адвокатской нью-йоркской фирмы было сорок лет. За плечами приличный опыт: на Нюрнбергском процессе над фашистскими военными преступниками он занимал пост помощника главного обвинителя со стороны США. Попал тогда Джеймс Донован в Берлин не просто так. В беседах с Абелем он как-то признался, что прошел «большую школу под мудрым руководством своего однофамильца генерала Уильяма Донована — шефа Управления стратегических служб (УСС)» [4] .
4
УСС — американская шпионская служба, созданная в июне 1942 г. Явилась предшественницей нынешнего Центрального разведывательного управления США.
А теперь перейдем к существу повествования и покажем, что многие политические аспекты в этой истории просто перекликаются с днем сегодняшним…
Жизненная дорога нашего героя начиналась так…
— Можно считать, — рассказывал нам Рудольф Иванович Абель, — что вашему покорному слуге повезло в детстве. Я родился и вырос в семье рабочего-металлиста, большевика-революционера, ученика и соратника Владимира Ильича Ленина по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса». Все, кто окружал отца, отличались жизнерадостностью, неистощимой энергией, деятельностью. Они были людьми идейными, бескорыстными, честными. Особенно мне нравился Василий Андреевич Шелгунов. С ним отец работал еще в девяностых годах прошлого столетия. Несмотря на утрату зрения, Шелгунов обладал жизнелюбием, стойкостью, живо интересовался всем, что происходило вокруг. Я считал, что этих людей постоянно окружает ореол таинственности в каждодневно совершаемом подвиге, и это восхищало меня. Они своим примером воспитали во мне уважение к старшим, любовь к труду, преданность делу. Немалое значение имела также служба в Красной Армии, куда я ушел по призыву в 1925 году; большую роль сыграл и Ленинский комсомол. Ну и, наконец, должен подчеркнуть влияние старых чекистов, с которыми я начинал работу в ВЧК. Среди них были замечательные большевики, участники гражданской войны, соратники Ф. Э. Дзержинского.
…После того как Абель стал профессиональным разведчиком, приобрел необходимые знания, опыт, ему поручили работать в США под чужим именем. В течение нескольких лет он успешно выполнял самые сложные задания Центра.
— Работал я в США не под одним именем, под тремя, — рассказывал Рудольф Иванович. — В отеле «Латам» числился как Мартин Коллинз. Появлялся я там не регулярно, претензий ко мне со стороны гостиничной администрации не было. А постоянно, с конца 1953 года, проживал в Бруклине, на Фултон-стрит, 252, под именем Эмиля Голдфуса. Хозяин знал, что я профессиональный художник, и отвел мне застекленный верхний этаж, где разрешил оборудовать для работы мастерскую. Иногда я прирабатывал фотографией. За угол платил исправно, с соседями ладил. Они иногда заходили посмотреть новые этюды, которые я делал преимущественно в кварталах бедняков. Был у меня и псевдоним Марк.
— Почему, Рудольф Иванович, вы для студии выбрали район Бруклина? — как-то поинтересовались мы.
— Причина, точнее, объяснение примитивно простое: там ютилось великое множество порой безвестных художников, поэтов-самоучек. Они были скромны и застенчивы от природы, несчастны и одиноки от собственной бедности. Я старался ничем не выделяться: одевался скромнее скромного, питался под стать остальным, жил без семьи.
Случилось так, что в круг связей Абеля проник предатель Рейно Хейханнен, который кое-что знал о работе полковника. Во всяком случае, он мог сказать там, где этого ожидали, откуда Рудольф Иванович приехал и что он кадровый советский разведчик. Источник своей осведомленности Абелю выдали сами агенты Федерального бюро расследований в то летнее утро 1957 года, когда они нагрянули в его номер нью-йоркской гостиницы «Латам».
…В ту ночь с 21 на 22 июня 1957 года Мартин Коллинз решил заночевать в гостинице. Но долго не ложился спать. За окнами во влажной духоте астматически тяжело дышал гигантский город-муравейник. Где-то внизу, в черном мареве, нервно вспыхивали, гасли, неслись в нескончаемой пляске огни реклам, по тротуарам спешили парочки — кто домой, кто на услады предвкушаемых развлечений. Хлопали двери баров, предлагали свои услуги доступные девицы. За четыре года Абель привык к этой ночной круговерти города
Окончив сеанс связи, Абель не спеша разделся, еще раз пробежал глазами полученную радиограмму и решил, что пора отдохнуть. Все запланированные на минувшие сутки дела были выполнены.
А рано утром его разбудил резкий стук в дверь. Он вскочил. Из коридора громко окликнули: «Мартин Коллинз?» — «Он самый», — ответил Абель и приоткрыл дверь. Сильный удар отбросил его к стене, в комнату ворвались трое в штатском. Один из них закричал:
— Ну что, полковник, мы-то уж знаем, что вы полковник и чем занимаетесь в нашей стране. Пора знакомиться!
Предложив Абелю сесть на кровать, они представились: агенты ФБР. Затем последовал допрос. Абель хладнокровно молчал. «В наших руках имеется достоверная информация о том, кто вы есть на самом деле. Мы давно следим за вами. Лучший для вас выход — немедленно дать согласие на сотрудничество с нами. В противном случае — арест». Абель наотрез отказался от сделки с агентами. Видимо, ФБР предполагало такой вариант и для подстраховки включило в операцию сотрудников службы иммиграции и натурализации. До нужного момента эти люди притаились за дверью номера. Они вошли лишь тогда, когда Абель спокойно и твердо повторил: «Мне не понятно, о каком „сотрудничестве“ вы говорите. Я не могу ничего добавить к тому, что уже сказал». Роберт Шененбергер, Леннокс Канцлер и Эдвард Фарли чувствовали себя хозяевами положения и торжествовали, предъявив, по существу, беспомощному в такой ситуации Абелю незаконный ордер на арест. Основание? Иностранец, нелегально въехавший и находящийся на территории США, не зарегистрированный в службе иммиграции. Затем агенты приступили к обыску.
Мужество и находчивость не изменили полковнику, оказавшемуся в окружении шестерки натасканных служак. Попросив разрешения сходить в туалет, чтобы привести себя в порядок после сна, он ловко избавился там от своего шифра и полученной накануне радиограммы. Однако некоторые другие предметы, свидетельствующие о его профессиональных занятиях, все же оказались в руках ищеек ФБР.
Примерно через час они, закончив обыск, надели на Абеля наручники и вывели из гостиницы на улицу, где находилась специальная машина. В пути ему необходимо было во что бы то ни стало изъять из зажима для галстука микропленку с очень важным материалом. Но как? Находясь в окружении охранников, Абель сделал вид, что поправляет галстук, хотя в наручниках осуществить этот маневр было не так-то просто. Охранник мгновенно «засек» его движение, выхватил зажим из рук Абеля и стал изучать. Ему даже удалось открыть тайничок, но… крошечная пленка легко выпорхнула, никем, кроме самого хозяина, не замеченная. «Вы слишком подозрительны», — усмехнулся Абель, когда ему возвращали заколку.
Сперва на специальном самолете «ДС-3», а затем ка машине в субботу 22 июня Абеля доставили в федеральный лагерь иммиграционной службы в городе Мак-Аллен (штат Техас) и поместили в одиночку. Допросы продолжались ежедневно. 25 июня он заявил, что он — Рудольф Иванович Абель, гражданин Советского Союза. Версия о том, как он оказался в США, звучала примерно так: случайно после войны нашел в старом блокгаузе крупную сумму американских долларов. Перебрался в Данию, где приобрел фальшивый американский паспорт и через Канаду в 1948 году въехал в США.
Пойди проверь!
Однако было бы неразумно отрицать тот факт, что он в течение ряда лет жил под вымышленными фамилиями, что проживал на территории Соединенных Штатов незаконно. И иммиграционные власти тут же ухватились за признания: арестованный объявил себя иностранцем, лично подтвердил нарушение закона об иммиграции и гражданстве. Абеля спросили, в какое государство он предпочел бы выехать после освобождения. Ответ прозвучал однозначно: в СССР.
Но это не устраивало ФБР. Дело продолжало раскручиваться. Вновь и вновь Абелю предлагали «сотрудничество» во имя его же «выгоды», сулили всякие блага. Решительный отказ Рудольфа Ивановича бесил агентов, и тогда с их стороны последовал демарш: 7 августа 1957 года ему предъявили еще один ордер на арест и сообщили, что по его делу подготовлен обвинительный акт. Правда, этот документ Абелю так и не показали, причем не случайно: в нем не было никаких конкретных улик ни по первому, ни по второму пункту (из трех), вменяемых Абелю в вину. Выглядела резолютивная часть акта так: 1) заговор с целью передачи Советской России атомной и военной информации; 2) заговор с целью сбора такой информации; 3) пребывание на территории США в качестве агента иностранной державы без регистрации в государственном департаменте.