Подвиг живет вечно (сборник)
Шрифт:
— Ну а что было дальше, Ян Петрович?
— Дальше? А как вы думаете? Разве мог я сидеть сложа руки?! Не для того отшлепал многие тысячи километров от Сан-Франциско — через Гавайские острова, Японию, Дальний Восток — до стен Зимнего дворца, который штурмовал вместе с питерцами. Затем воевал против Корнилова и Каледина, был контужен, ранен. Отлежал свое в лазаретах…
— А как вы стали чекистом?
— Излечившись, я вновь попросился в строй, и меня откомандировали в органы ВЧК.
— Кстати, почему, Ян Петрович, в удостоверении почетного чекиста вы названы Иваном Петровичем?
— Жизнь чекиста требует конспирации. Поэтому иногда приходилось менять не только свое имя и фамилию, но и профессию…
В фильме «Синдикат-2» Ян Петрович послужил прообразом уполномоченного минского отдела ГПУ. Ему было поручено обеспечение перехода через нашу границу участников антисавинковской операции, наших чекистов, во вражеский
— Все это было. Впрочем, для меня, — рассказывает Ян Петрович, — операция по разгрому контрреволюционного подполья началась значительно раньше… Но сперва несколько слов о самом Савинкове. Личность эта была неординарная и не очень «киношная», хотя по своей натуре актером он был незаурядным. Савинков — фанатичный приверженец террора, враг умный, коварный, жестокий, беспощадный. И безнравственный тоже, если вспомнить хотя бы то, каким подлым образом он соблазнил и увел у своего ближайшего соратника Александра Деренталя его жену Любу. Но — это частность, хотя и немаловажная. Савинков обманывал не только врагов, но и самых близких друзей. Честолюбивый, самовлюбленный человек, который рвался к власти и во имя этого мог шагать по трупам своих вчерашних единомышленников. Вероятно, ощущал себя в будущем вершителем судеб России. В правительстве Керенского Савинков занимал пост товарища военного министра. В октябре 1917 года принимал участие в походе генерала Краснова на Петроград. Потом бежал на Дон, помогал организовывать добровольческую белую армию. Вернулся в Москву с поручением объединить разрозненное офицерское подполье в единую контрреволюционную организацию для борьбы с Советской властью.
В своей книге «В борьбе с большевиками», изданной в Варшаве в 1920 году, Б. Савинков писал: «В Москве я разыскал частную монархическую организацию, объединявшую человек 800 офицеров, главным образом гвардейских и гренадерских полков. Она возглавлялась несколькими видными общественными деятелями и ставила своей целью подготовить вооруженное восстание в столице».
В Петрограде и Москве Савинков установил тесные связи с дипломатами Антанты, а также с руководителями кадетской и эсеровской партий. Опираясь на их помощь, он начал сколачивать «Союз защиты родины и свободы». Весной 1918 года, получив от чехословацкого политического деятеля Масарика 200 тысяч рублей для ведения террористической работы, пытался организовать слежку за В. И Лениным и другими членами Советского правительства. Однако чекисты сорвали эти замыслы. Савинков был «обласкан» французским послом Нулансом, который предоставил ему около 2,5 миллиона рублей для поддержки готовившегося англо-французского десанта в Белом море, равно как и для организации вооруженных выступлений в Ярославле, Муроме и Рыбинске. После ликвидации мятежей на Верхней Волге бежал в Казань, которая была занята чехословаками, и принял участие в боевых действиях Каппеля в тылу красных войск. Потом вновь оказался в Москве.
— Ян Петрович, каким образом чекистам становилось известно о вражеской деятельности Бориса Савинкова?
— Если бы чекистам не помогал народ, то борьба с савинковским подпольем потребовала бы больших жертв. Началось с того, что рабочий завода «Каучук» Нифонов сообщил в ЧК, что частную лечебницу на Остоженке посещают весьма подозрительные лица, больше похожие на господ офицеров, чем на несчастных людей, страдающих недугами. Почти одновременно медсестра Иверской больницы заявила командиру латышского полка в Кремле, что ее близкий знакомый юнкер Иванов сообщил по большому секрету, что в Москве, дескать, скоро начнется восстание. Вот эти-то сигналы, пожалуй, и послужили отправным моментом в раскрытии савинковского заговора. За Ивановым стали наблюдать. Установили, что он частенько заглядывает в квартиру в доме № 3 по Малому Левшинскому переулку, у хозяина которой собираются бывшие офицеры царской армии. Чекистам удалось в конце концов накрыть это логово заговорщиков, изъять схему подразделений белогвардейского полка с указанием фамилий их командиров, секретный пароль-пропуск, а также адреса явок для связи в Казани. На квартире задержали тогда тринадцать человек, в том числе и Иванова, который на деле оказался князем Мешковым, членом «Союза». При допросе Мешков назвал в качестве одного из известных ему главарей заговора против Советской власти штабс-капитана Пинку. Будучи арестованным, Пинка, он же Пинкус, дал более подробные показания о «Союзе» и его руководителе. «Во главе нашей организации, — сказал Пинка, — стоит Борис Савинков. Цель организации — установить военную диктатуру и продолжать войну с Германией. Пособие от союзников мы получали в деньгах, но была обещана и реальная сила… Наш главный штаб имеет связь с атаманом Дутовым и генералом Деникиным. Адрес главного штаба: Остоженка,
— Ян Петрович, насколько широкой была савинковская агентура?
— Среди участников «Союза» чекисты выявили ряд лиц, которые проникли в советские военные учреждения. Заговорщикам активно помогал начальник московской продовольственной милиции Веденников. Именно через него люди Савинкова получали оружие, продовольствие, документы. Он же пристроил отдельных членов контрреволюционной организации на работу в продмилицию, тем самым обеспечив им легальную «крышу».
А теперь нам хотелось бы обратить внимание читателей на одну деталь дела Савинкова, вскрывшуюся во время судебного процесса. После разгрома контрреволюционного подполья в Москве и Казани его предводитель Савинков перешел на нелегальное положение. Вот как он сам рассказал о захвате чекистами главного штаба «Союза»:
«Тридцатого мая утром меня вызвали к телефону. Спрашиваю:
— Кто говорит?
— Сарра.
— В чем дело?
— В больнице эпидемия тифа.
— Есть смертельные случаи?
— Умерли все больные…»
Как вы сами понимаете, этот диалог шел на эзоповом языке. Под «Саррой» подразумевался начальник штаба «Союза» полковник Перхуров; «больницей» назывался сам штаб; «эпидемия тифа» означала провал, а «смертельные случаи» — аресты заговорщиков.
— Нас интересует и такой вопрос, Ян Петрович: помимо французского посла Нуланса, о котором вы упоминали, с кем еще из иностранцев поддерживал связь Савинков?
— Связи Савинкова с представителями Антанты были самыми разносторонними. В течение всего 1919 года он, уже находясь в Париже, представлял интересы генерала Колчака. Выезжая в Лондон, где неоднократно встречался с Ллойд Джорджем, Черчиллем и другими английскими деятелями, получал от них и представителей секретных служб деньги, партии обмундирования, военного снаряжения для белогвардейцев. Затем, оказавшись в Польше, он задался целью воссоздать разгромленный чекистами «Союз». Для пущей важности «вождь» даже несколько видоизменил его прежнее название, добавив слово «народный». Самолично напялил на себя тогу спасителя России, раздавал направо и налево обещания въехать в нее на белом коне. Под крышей нового «Союза» собрались монархисты, кадеты, правые эсеры и другие контрреволюционные элементы, которые оказались в то время выброшенными из Советской России и очутились на территории панской Польши.
Озлобленные враги нашей Родины еще верили в Савинкова. Его щедро финансировали. На территорию Белоруссии через польский кордон Савинков начал забрасывать террористические банды. Ими руководил его ближайший сподвижник полковник Павловский. Действуя в приграничных с Польшей областях, бандиты жгли деревни, грабили крестьян, зверски расправлялись с партийными и советскими работниками.
Волна савинковского террора усиливалась. Масштабы его преступных действий расширялись. Вот почему было принято специальное решение об организации борьбы против «народного союза» Савинкова. Руководить этой борьбой Ф. Э. Дзержинский назначил своего заместителя В. Р. Менжинского. Я и участвовал в организации разгрома савинковского контрреволюционного подполья под непосредственным руководством Вячеслава Рудольфовича.
— Что вы можете сказать о самом последнем этапе операции?
— Сама идея вывести Савинкова из-за границы для того, чтобы окончательно обезвредить его, родилась еще до того, как в наши руки попал савинковский адъютант Шешеня и бывший прапорщик царской армии Зекунов, которые оказали действенную помощь в «игре» с Савинковым. По предложению Феликса Эдмундовича было принято решение создать «нелегальную антисоветскую организацию либеральных демократов», или ЛД, как ее для краткости назвали. Разработали детальную легенду, по которой в Париж к самому Савинкову был направлен чекист Андрей Федоров, выдававший себя за руководителя ЛД Мухина. Перед боевым товарищем стояла задача убедить Савинкова в реальности существования контрреволюционной организации и ее «больших возможностях». Более того, перед Федоровым-Мухиным стояла проблема заставить Савинкова поверить, что без его опыта, энергии, знания обстановки ЛД обойтись не может, что только он должен возглавить и повести за собой контрреволюцию в России. Признаюсь, что в этой психологической атаке основную ставку мы делали на непомерное честолюбие «вождя». И он проглотил крючок с этой ловко «сработанной» наживкой. После долгих раздумий и сомнений Савинков все же решился перейти границу… Савинкова арестовали 16 августа 1924 года на конспиративной квартире в Минске. Я в этом тоже участвовал. Он сидел с Любовью Деренталь за столом и пил чай, когда ему объявили об аресте. Савинков вроде бы даже и не удивился. Только мрачно бросил своей любовнице запомнившуюся мне фразу по-французски: «Люба, я никогда не верил в успех моей миссии». Это был опустошенный, озлобленный, осознавший крах своих претенциозных амбиций человек.