Подвиг
Шрифт:
– Ничего, мама,- утешал он,- вернётся ещё хорошая жизнь.
– Дай-то бог,- вздохнула Пелагея Фёдоровна и вдруг умолкла.
В дверь хаты тихо постучали. Они прислушались, встревоженные. Снова тихий стук. Мать приоткрыла дверь.
Костя из-за её плеча напряжённо вглядывался в темноту.
– Кто тут?- испуганно спросила мать.
– Это я, Фёдоровна,- услышали они знакомый голос Остапа Охрименко.
– Батюшки!-ахнула мать.- Да что с тобой?
– Ничего страшного. Помоги мне встать. А ты, Костя, выгляни на улицу, не увязался ли
На улице было пустынно. Когда Костя вернулся в хату, мать перевязывала старому токарю рану. Нога была прострелена насквозь чуть пониже колена. Охрименко морщился от боли, но терпел. Наконец, перевязка была окончена.
– Ну как, всё спокойно?-спросил Остап.
– На улице никого нет,- ответил Костя.
– Значит, счастливо удрал,- радостно вздохнул Остап.- А всё-таки, Фёдоровна, надо бы меня куда-то запрятать от греха, пока нога не заживёт.
– Мама, а если дядю Остапа в погребе спрятать?- предложил Костя.
– И то верно,- согласилась мать,- в погребе будет безопаснее.
– Тогда ведите меня скорее в погреб. Буду, как суслик, прятаться в норе,- пошутил Охрименко.- Только, Фёдоровна, чур - молчок. Вы меня не видели и знать ничего не знаете.
– Да что ты, Остап Терентьевич,- обиделась мать.- Али я не советский человек? Да хоть режь меня.- ни слова не вымолвлю.
– Извини, пожалуйста,- оправдывался смущённый Охрименко.- Это я по привычке. Знаю, что вы люди надёжные, не подведёте.
В погребе быстро устроили постель и уложили на неё старого токаря.
– Отдыхай спокойно, Остап Терентьевич, тут тебя никто не побеспокоит,- сказала мать.
– Спасибо!- поблагодарил Охрименко.- А ты, Костя, посиди немного со мной.
Когда они остались вдвоём, Охрименко приподнялся на локте.
– Опять тебя, Костенька, приходится тревожить, но иначе нельзя. Сам видишь, что я пока никудышный ходок. А дело неотложное.
– Я, дядя Остап, на всё согласен,- горячо сказал Костя.
– Спасибо, Костенька. Ты настоящий пионер. Герой!
Костя покраснел от похвалы.
– Так вот какое тебе задание будет, Костенька,- продолжал Охрименко.- Пойдёшь завтра после обеда на Бессарабку. Там в съестном ряду найдёшь женщину, которая будет торговать котлетами. Ты ее спросишь: «Фаршированные кабачки есть?» Она тебе ответит: «Придётся подождать лета, тогда и кабачки будут». На это ты ей скажешь: «Мне ждать некогда, дайте котлетку, только поподжаристее». Ты скушай котлету, а потом отойди от неё, но крутись тут же, неподалёку. Когда она отторгуется и пойдёт домой, издали иди за ней. А там она уже даст тебе знак, что дальше делать. Но будь осторожен, на шпиков не нарвись.
– А как я её от других отличу? Ведь там не одна она будет торговать.
– Молодец!- снова похвалил Охрименко.- Голова у тебя работает. Эта женщина будет одета в черный полушубок, подпоясанный желтым шарфом. На ногах галоши, на голове зелёная шаль. А на столе у неё будет стоять пустая бутыль с отбитым горлышком. Ясно?
– Ясно!
– Тогда иди, отдыхай. А завтра -
Костя на минуту замешкался. Он хотел было рассказать Охрименко о знамени, но тут же одумался, вспомнив строгий наказ погибшего командира. «Раз командир запретил говорить об этом до прихода наших-значит, нельзя»,-подумал он и пошёл к выходу.
Утром по улицам посёлка несколько раз взад-вперёд промчались мотоциклисты. «Ищите, ищите,- подумал Костя,- чёрта с два найдёте». После обеда он направился на Бессарабку.
Всё вышло очень удачно. Часа через два Костя издали шёл за невысокой пожилой женщиной в чёрном полушубке. На углу переулка она остановилась и опустила свою поклажу на землю. Будто только сейчас заметив идущего следом Костю, крикнула ему:
– Мальчик! Помоги донести вещи. Я тебе заплачу.
Костя молча взял тяжёлую корзину. Вскоре они свернули в переулок, а затем вошли во двор. Миновав сарай, юркнули в маленький огород и оказались возле ветхой избушки. Женщина трижды с перерывами постучала в окошко. Дверь открылась, в ней показался плечистый парень в потемневшей спецовке. Увидев женщину, он улыбнулся и вопросительно посмотрел на Костю.
– От богомольца,- коротко сказала женщина и тут же оставила их вдвоём.
А вечером, когда стемнело, Костя привёл парня к Охрименко. Старик обрадовался и крепко пожал парню руку.
– У вас всё в порядке?- спросил он.
– В порядке. Мы за тебя очень боялись. Наши видели Петруся убитого возле оврага, а ты исчез. Думали, что в гестапо попал.
– Ну, не так-то сразу,- усмехнулся Охрименко.- Была маленькая стычка. Петрусь, как было условлено, задержал их, а я утёк. Подранили только меня, придётся несколько дней отлеживаться. Петруся вот жаль, хороший человек был.
Наступило горестное молчание. Костя хотел было уйти, чтобы не мешать разговору, но Охрименко удержал его.
– Останься, Костя,- сказал он.- Ты человек свой, проверенный. Может, ещё понадобишься.
Костя остался. Но из последующего разговора он, по правде сказать, мало что понял. Охрименко спросил:
– Ну что, выяснили?
– Точно известно, бал будет через три дня.
Парень достал из кармана листок бумаги и развернул его. На нём карандашом был нарисован какой-то план.
– Вот здесь,- указал он на жирный крест в центре плана.
– Ага,- удовлетворенно хмыкнул Охрименко, рассматривая план,- значит, отметим день рождения господина Гитлера.
– Надо бы.
– Обязательно отметим. Как же иначе?- усмехнулся старик и добавил уже серьёзным тоном:- План должен был доставить я, но сам видишь - не могу. Придётся, Алёша, тебе. Пойдёшь?
– Пойду!
– Вот и ладно,- повеселел Охрименко,- а я тут на иллюминацию посмотрю. Думаю, что наши не прозевают. Сейчас же отправляйся и передай план по назначению. Явка в сторожевой будке. Знаешь, где?,