Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара(сб.)
Шрифт:
К этому времени я был уже уверен, что весь корпус прошел, и направился к отверстию в крыше, решив, что путь свободен, не считая нескольких отставших, на которых не стоит обращать внимания. Действительно, первый корпус прошел, и я видел, как последние пехотинцы скрылись в лесу. Но представьте себе мое отчаяние, когда из дальнего леса показался второй корпус, не менее многочисленный, чем первый. Не оставалось сомнений, что вся прусская армия, которая, по нашим предположениям, разгромлена при Линьи, очень скоро атакует наш правый фланг, а Груши попал впросак каким-то нелепым образом. Приблизившийся рев пушек возвестил, что прусские батареи, проехавшие мимо меня, уже в бою. Представьте, в каком ужасном положении я оказался! Проходил час за часом, солнце клонилось к западу. А эта чертова избушка, в которой я укрылся, была островком среди бурного потока врагов. Мне крайне срочно необходим был маршал Груши, а я не мог и носа высунуть из харчевни, чтобы тут же не оказаться в плену. Можете себе представить, как я сыпал проклятиями и рвал на себе волосы. Как мало мы знаем о том, что ждет нас впереди! В то самое время, когда я проклинал судьбу, она готовила мне испытание гораздо более возвышенное, чем доставить приказ Груши. Мне бы никогда не выпала подобная честь, если бы я не застрял в маленькой избушке, спрятанной на опушке Парижского леса.
Два корпуса пруссаков уже прошли, а вдоль дороги маршировал третий, как вдруг я услышал в гостиной необычную суету и громкие голоса. Перебравшись на другое место, я получил возможность видеть то, что там происходило.
Прямо подо мной два прусских генерала склонились над разложенной на столе картой. Несколько адъютантов и офицеров молча стояли вокруг. Один из генералов был злобный морщинистый старик, с седыми волосами и клочковатыми седеющими усами и голосом, напоминающим собачий лай. Другой был моложе, с длинным и унылым лицом. Он измерял расстояние на карте с усердием студента, в то время как старик топал ногами, злился и ругался, как гусарский капрал. Было необычно видеть пожилого человека в такой ярости, а молодого – сохраняющим абсолютное спокойствие. Я не мог разобрать все, что они говорили, но, думаю, уловил общий смысл.
– Говорю вам, мы должны поднажать, – воскликнул старик, сопровождая свои слова ужасными немецкими ругательствами. – Я обещал Веллингтону, что буду здесь со всей армией, даже если буду падать от усталости и меня придется привязать к лошади. Корпус Бюлова вступил в бой {167} . Корпус Цитена поддержит Бюлова {168} . Вперед, Гнейзенау, вперед!
Его собеседник покачал головой.
– Подумайте, ваше превосходительство, если англичан разобьют, они отступят к побережью. В каком положении окажемся мы, если Груши не позволит нам отойти к Рейну?
167
Корпус Бюлова вступил в бой. – Фридрих Вильгельм фон Бюлов (1755—1816) – прусский пехотный генерал (1814). В сражении при Ватерлоо корпус Бюлова первым из армии Блюхера зашел во фланг армии Наполеона.
168
Корпус Цитена поддержит Бюлова. – Ганс Эрнст Карл фон Цитен (1770—1848) – прусский военачальник, генерал-майор (1813) и генерал-фельдмаршал (1839), участник войн против Наполеона. В битве при Ватерлоо лично возглавил наступление своих частей и внес большой вклад в победу союзников. В 1815 г. назначен главнокомандующим прусским оккупационным корпусом во Франции.
– Мы побьем их, Гнейзенау {169} . Герцог и я сотрем французов в порошок. Я приказываю наступать! Война может быть закончена в один миг. Подтяните корпус Пирша. Мы бросим на весы шестьдесят тысяч солдат, пока Тильман {170} удерживает армию Груши.
Гнейзенау пожал плечами, но в эту минуту в дверях появился ординарец.
– Адъютант герцога Веллингтона, – доложил он.
– Ха-ха! – воскликнул старик. – Давайте послушаем, что он скажет.
169
…Гнейзенау… – Август Вильгельм Гнейзенау (1760—1831) – прусский военачальник, в 1813—1814 гг. – начальник штаба Силезской, в 1815-м – Прусской армии генерала Г. Блюхера, с 1825 г. – генерал-фельдмаршал, с 1830-го – главнокомандующий прусской армией.
170
…Тильман… – Иоанн Адольф фон Тильман (1765—1824) – прусский кавалерийский генерал. В 1782 г. вступил в саксонскую кавалерию и участвовал в войнах с революционной Францией; после поражения под Йеной, когда Саксония примкнула к Наполеону, – на французской службе, участвовал в походе Наполеона на Россию. В 1813 г. перешел на русскую службу, руководил летучим партизанским отрядом. С 1815 г. – снова на прусской службе.
Покрытый кровью и грязью английский офицер, пошатываясь, вошел в комнату. Его рука была перевязана окровавленным носовым платком. Офицер вынужден был схватиться за стол, чтобы не упасть.
– У меня послание маршалу Блюхеру, – сказал он.
– Я маршал Блюхер! – нетерпеливо воскликнул старик.
– Герцог приказал сообщить вам, что британская армия самостоятельно удерживает позиции. Французская кавалерия уничтожена. Две пехотные дивизии перестали существовать. У Наполеона в резерве осталась лишь гвардия. Если вы поддержите нас, то французов ожидает настоящий разгром…
Колени англичанина подкосились, и он упал.
– Довольно, довольно! – воскликнул Блюхер. – Гнейзенау, пошлите адъютанта к Веллингтону и скажите, что он может полностью положиться на меня. Пойдемте, джентльмены, нам есть чем заняться!
Гнейзенау – начальник штаба – задержался на мгновение. Он остановил одного из адъютантов. Он сразу привлек мое внимание, так как у меня наметанный глаз на лихих вояк. Адъютант был высоким и худощавым, по виду идеальным наездником. В его внешности было нечто такое, что делало его похожим на меня. Его лицо было смуглым, нос ястребиным. Черные глаза грозно сверкали из-под густых, косматых бровей. А с такими усами он бы запросто попал в лучший эскадрон моих гусар. На нем был зеленый мундир с белыми обшлагами и шлем с конским хвостом. Я понял, что он из тех лихих кавалеристов, которых я с легкостью проткнул бы насквозь.
– Послушайте, граф Штейн, – произнес Гнейзенау. – Если мы разгромим врага, а императору удастся сбежать, то он соберет еще одну армию и все начнется сначала. Но если нам удастся захватить императора, то война действительно закончится. Ради этого стоит сделать все возможное и рискнуть головой.
Молодой драгун слушал внимательно и молчал.
– Предположим, что герцог Веллингтон прав, французская армия будет стерта с лица земли. Император в таком случае отправится назад по дороге через Женап и Шарлеруа, так как это ближайший путь к границе. Скорее всего, у него отличные лошади, а дорогу ему очистят. Наша кавалерия будет преследовать побежденных, но император окажется далеко впереди своей армии.
Молодой драгун молча наклонил голову.
– Вам, граф Штейн, я поручаю захватить императора. Если это удастся, то ваше имя останется в веках. У вас репутация лучшего наездника в армии. Возьмите с собой столько людей, сколько сочтете необходимым. Думаю, что десяти-двенадцати человек более чем достаточно. Вам не следует ввязываться в бой, гнаться за отступающими. Ваша задача – прорваться через все заслоны и сохранить силы для более важного задания.
Драгун снова наклонил голову. Его молчание убедило меня в том, что этот офицер по-настоящему опасен.
– Тогда оставляю детали на ваше усмотрение. Не разменивайтесь на мелочи. Вы безошибочно определите карету императора. Да и не составит труда узнать Наполеона. А сейчас я должен следовать за маршалом. Удачи! Верю, что при следующей нашей встрече смогу поздравить вас с беспримерным подвигом, который прославит вас во всей Европе.
Драгун отдал честь. Гнейзенау торопливо вышел из комнаты. Молодой офицер стоял несколько минут в задумчивости, затем выбежал вслед за генералом. Я с любопытством наблюдал из своего укрытия за тем, что произойдет дальше. Лошадь драгуна – сильная гнедая, с белыми чулками, была привязана к ограде. Он вскочил в седло и поскакал наперехват кавалерийской колонне. После того как граф Штейн поговорил с командиром, два гусара – это был гусарский полк – покинули строй и присоединились к нему. Следующей оказалась колонна улан. Два улана пополнили эскорт графа Штейна. Затем к его команде присоединились два драгуна и два кирасира. Граф Штейн собрал всю эту группу всадников и объяснил, что от них конкретно требуется. После этого девять всадников умчались и скрылись в Парижском лесу.
Нет необходимости, друзья мои, объяснять, что все это значило. Прусский офицер поступил именно так, как поступил бы я, оказавшись на его месте. В каждой проследовавшей части он отобрал двух лучших всадников, собрав таким образом команду, способную захватить в плен кого угодно. Даже Господь не спасет императора, повстречай он пруссаков на своем пути.
Представьте, что творилось у меня на душе. Я тут же забыл о Груши. На востоке орудийных залпов не было слышно. Следовательно, армия Груши находилась слишком далеко. Даже если он появится здесь, то будет слишком поздно что-либо изменить. Солнце клонилось к закату. До наступления темноты оставалось два или три часа. Мое предыдущее задание уже не имело смысла выполнять. Передо мной встала более важная, более срочная, более необходимая задача, от успеха выполнения которой зависела безопасность, и, возможно, даже жизнь императора. Любой ценой, невзирая на опасность, я должен как можно скорее оказаться рядом с ним.