Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
Сэр Роберт смотрел то на настоящего, то на мнимого Рокамболя, но не мог ни слова понять из их разговора.
– На каком это условном языке вы говорите? – спросил он. – По-явайски, – ответил Рокамболь.
Тогда сэр Роберт вздумал проверить его слова и призвал одного арестанта, бывшего сперва в Индии и говорившего по-явайски.
– Дик, – обратился к нему губернатор, – говорите ли вы по-индийски (т. е. на хинди)?
– Так же хорошо, как и по-английски.
– А по-явайски?
– Отлично.
– Я
– Хорошо тебе было в Индии? – спросил Серый человек.
– Нет, – ответил Дик.
– Почему же?
– Так ты понимаешь, что они говорят? – спросил губернатор.
– Точно так, ваше превосходительство.
Когда Дика увели, то губернатор снова обратился к Рокамболю.
– Джентльмен, – сказал он, – вы бы лучше сделали, если бы во всем сознались.
– А!
– И, главное, сказали бы свое настоящее имя|, чтобы нам было можно представить вас поскорее в суд.
– И приговорить меня к смерти?
– Почем знать? – сказал сэр Роберт с обычным своим смехом. – Быть может, милость королевы распространится и на вас.
– Милость королевы?
– Да.
– Ладно, знаю я эту милость.
– Королева очень часто милует приговоренных к казни.
– А государственный секретарь Департамента юстиции не ратифицирует акта о помиловании, и вас все-таки вешают. Очень вам благодарен, ваше превосходительство.
– Вы вправе защищать свою жизнь, как вам угодно, – сказал сэр Роберт. – Покойной вам ночи.
Когда губернатор хотел уже уйти, то его остановил Мармузэ и потребовал, чтобы тот выслушал его.
– Что же вам угодно? – спросил губернатор.
– Чтобы меня освободили отсюда, так как я не то лицо, за которое меня принимают, – ответил Мармузэ.
– Это еще увидим.
– Смотрите, ваше превосходительство, не раскайтесь потом, я ведь буду искать удовлетворения.
Сэр Роберт почувствовал себя как-то неловко и вышел.
После его ухода Рокамболь сказал Барнетту, что часа через два его выпустят.
– Но, – сказал Барнетт, посмотрев на Серого человека с выражением глубокой преданности, – мне хоть бы и совсем не выходить отсюда.
– Полно, мой добрый друг, тебе надо уйти!
– Зачем же?
– Потому что ты здесь больше не нужен. Ты не говоришь по-явайски.
Затем Мармузэ обещал выдать ему двести фунтов стерлингов и велел ему прийти через три дня в кабак Ианстона.
Барнетт ничего не ответил, но внутренне поклялся служить Серому человеку и отдаться ему всей душой и телом.
Между тем сэр Роберт перевел Рокамболя и Мармузэ в такую комнату, где был устроен особенный аппарат, при помощи которого он мог слышать все, что они говорили.
Но, при всем его рвении и старании, и это не принесло ни малейшей пользы, так как оба арестанта разговаривали
Губернатор и Петерсон выходили из себя, но все-таки не могли ничего узнать.
В эту же ночь сэр Роберт был разбужен главным секретарем французского посольства, приехавшим лично требовать немедленного освобождения ошибочно арестованного друга.
Спустя полчаса после этого Мармузэ уже не было в Ньюгете, а сэр Роберт был в страшном волнении. Ведь Мармузэ мог потребовать от него значительного вознаграждения, и суд отнесется со всей строгостью к губернатору, столь опрометчивому в своих поступках. А сэр Роберт был ведь не богач. При этом он имел еще семейство…
Один только Рокамболь преспокойно улегся спать и не замедлил заснуть.
Выйдя из Ньюгета, Мармузэ нанял дом и лавку, находившуюся как раз напротив старого здания тюрьмы, затем повидался с аббатом Самуилом, который устроил так, что все главные начальники фениан собрались на сходку, где мисс Элен заявила им, что она только из-за Рокамболя, то есть Серого человека, перешла на сторону фениан.
Тогда фениане обещали освободить во что бы то ни стало Серого человека из Ньюгета.
Открыв напротив Ньюгета лавку и посадив туда Милона, Мармузэ купил старый план лондонских подземелий, вырытых заговорщиками против Карла, и, собрав всех своих в эту лавку, поехал к сэру Роберту, находившемуся в самом ужасном состоянии духа.
Как известно, английские законы ужасно строго относятся к тем, кто был виновником заключения невинного человека, и предоставляют этим последним требовать в свою пользу больших вознаграждений.
Так что в данном случае Мармузэ мог требовать громадных денег от сэра Роберта и окончательно разорить его.
После этого очень понятно, почему губернатор Ньюгета был в таком ужасном волнении.
Сэр Роберт только что сел за стол, когда его слуга подал ему карточку, на которой было написано:
«Феликс Пейтавен, французский подданный.
Стрэнд, гостиница „Три Короны“.»
– Этот джентльмен очень желает вас видеть, – сказал ему слуга.
– Ах, дети мои! – проговорил сэр Роберт, посмотрев на дочерей со слезами на глазах. – Может быть, мое разорение вступает под наш кров.
Мармузэ, приехав к сэру Роберту, губернатору Ньюгета, сперва напугал его окончательным разорением, а потом, когда сэр Роберт начал вымаливать себе прощенье и при этом даже стал на колени, он согласился помириться с ним, но только с тем условием, что сэр Роберт позволит ему, Мармузэ, и его жене прожить несколько дней у него на квартире в Ньюгете, и притом, чтобы каждый вечер он имел бы возможность играть в шахматы с Серым человеком, который для этого должен приходить на квартиру к губернатору.