Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
И баронет раскрыл одну страницу и прочел:
«3 декабря.
О, как я страдал сегодня! Как Жанна была хороша. Жанна, которую я люблю так безумно…» и так далее, и так далее.
– А право, когда он прочтет эти строки, то будет готов убить себя, чтобы только доставить возможность своему братцу жениться на его вдове.
И сэр Вильямс, забыв об этом, задумался о своей первой жертве – Фернане Роше.
На углу улицы Сен-Жермен, при пересечении с улицей Сены, существовал во времена нашего рассказа старый дом особенной постройки, принадлежавший
Он был долго необитаем и, вероятно, так бы и развалился, если бы в один день его не наняла госпожа Шармэ.
Хотя в Париже вообще не принято заниматься кем бы то ни было, но переезд госпожи Шармэ в этот дом вызвал в улице Бюсси известного рода волнение.
Госпоже Шармэ было еще не больше двадцати шести лет, но она отличалась еще замечательной красотой.
Она обыкновенно вставала очень рано и, выходя тотчас же из дому, возвращалась к себе только к двум часам. После этого времени ее посещали множество важных особ, духовных лиц и знатных дам.
Соседи ее не могли не узнать историю ее жизни.
А госпожа Шармэ была не кто иная, как бывшая Баккара.
Как мы помним из первой части нашего рассказа, она поступила в день свадьбы Фернана Роше послушницей в монастырь, где и пробыла около восемнадцати месяцев.
Однажды утром она получила следующую записку:
«Я дрался сегодня утром на дуэли в Медонском лесу и ранен пулей в грудь. Доктор А., которого вы знаете, сообщил, что мне остается прожить всего несколько часов. Не приедете ли вы пожать мне в последний раз руку?»
Письмо это было подписано бароном д’О.
Баккара поспешила на улицу Нев-Матурен и нашла барона уже умирающим.
– Дитя мое, – сказал он, когда молодая женщина опустилась перед ним на колени, – ты была честная и верная девушка; моя любовь довела тебя до порока и моя же любовь даст тебе возможность исправить мою ошибку против тебя и сделать хоть немного добра.
Умирающий вынул из-под своей подушки запечатанный конверт и передал его молодой женщине.
– Вот, – сказал он, – мое завещание. Я последний в своем семействе и роде, у меня нет никого, кроме дальних родственников, которые даже не носят моей фамилии и гораздо богаче меня. Я оставляю и завещаю тебе все свое состояние, чтобы ты могла быть полезной добру.
И при этом барон поцеловал прелестную руку Баккара.
Раскаявшаяся грешница не могла отказаться от такого состояния, при посредстве которого она могла сделать много добра, и тогда-то сестра Луиза оставила монастырь и сделалась госпожой Шармэ.
И с этой минуты она и поселилась на улице Бюсси, в этом мрачном, уединенном доме, о котором мы только что говорили.
Однажды вечером, то есть через два дня после свидания сэра Вильямса с Жённи, в среду, в тот день, когда, как мы знаем, у маркизы Ван-Гон должен был быть бал, раздался звонок: он невольно заставил вздрогнуть госпожу Шармэ, которая занималась в то время надписью какого-то адреса на письме.
Было около пяти часов.
Госпожа Шармэ вышла из своего кабинета в приемную, где лакей доложил ей, что приехала прелестная и добродетельная маркиза Ван-Гоп.
Но нам нужно сказать здесь несколько слов.
Маркиза делала много добра и раздавала бедным порядочные суммы денег.
Она много слышала о благотворительности и добрых делах госпожи Шармэ и вспомнила о ней в этот день по следующему обстоятельству.
Одна молодая девушка, жившая всего в нескольких шагах от маркизы, обратилась к ней е письмом и просила оказать ей какую-нибудь помощь, так как обстоятельства довели ее до того, что ей предстоял выбор между дорогой порока и смертью.
Госпожа Ван-Гоп тотчас же подумала о Шармэ.
Она поехала к ней просить содействия в этом деле и захватила с собой письмо бедной просительницы.
Через час после этого она вернулась в свой отель, где был назначен большой бал и где ей должны были представить Шерубена.
Через несколько часов после посещения маркизой Ван-Гоп госпожи Шармэ у одного из домов улицы Шоссе д’Антен остановился молодой человек и, войдя в него, позвонил в дверь квартиры № 45, где жил майор Гарде н.
– Как прикажете доложить о вас? – спросил его лакей, отворивший ему дверь.
– Шерубен, – проговорил вошедший, следуя за лакеем.
Это был тот член клуба червонных валетов, замечательная красота которого дала ему всеобщее название херувима.
Шерубен прошел через маленькую гостиную и приемную и вошел в кабинет майора, который полулежал в кресле.
Майор был человек лет пятидесяти, высок ростом и имел вполне воинственный вид и грудь, украшенную множеством орденов.
Он был очень странный человек, послуживший на своем веку в Пруссии, Испании и Португалии.
Он жил в Париже уже три года и проживал ежегодно около тридцати тысяч франков.
Был ли майор богат или беден? Этого никто не знал.
Но он жил очень весело и ни в чем не стеснял себя, а большего и требовать от него никто не мог.
Услышав доклад о вошедшем, майор полуобернулся и протянул ему руку.
– Здравствуйте, – тихо проговорил он, – вы аккуратны, а точность уже есть половина успехов. Садитесь-ка, у нас еще есть время выкурить сигару.
И при этом он посмотрел на часы.
– У маркизы соберутся все только около полуночи, а мы приедем в половине одиннадцатого, она будет еще почти одна, и это и будет лучшее время для того, чтобы представить вас.
Шерубен сел в кресло, которое майор подвинул к нему.
– Кстати, – спросил опять хозяин, – как вас зовут, мой уважаемый друг, так как, вероятно, Шерубен только ваше прозвище?
– Меня зовут Оскар де Верни, – ответил молодой человек.
– Вы служили?
– Нет, майор.
– Отлично. Это я вас спрашиваю для того, чтобы не сбиться. У вас такое лицо, которое как нельзя лучше удовлетворяет своей цели, когда нужно вскружить голову какой-нибудь женщине. Шерубен поклонился.