Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
– Птица в сетях, – заметил опять сэр Вильямс и вынул из кармана маленький сверток бумаги.
Это было письмо Тюркуазы и заключало всего несколько строк:
«Любезный попечитель! Мне кажется, что бедную Вишню Роллан в самом непродолжительном времени постигнет глубокое несчастье. Ее сумасшедший супруг окончательно обезумел. Он готов ежеминутно броситься передо мной на колени и если и удерживается от этого, то только потому, что около нас находится постоянно мой отец Гарен.
Ваша
Сэр Вильямс прочел еще раз это послание и, наконец, сжег его на свечке.
– Дядя, – заметил Рокамболь, – могу я вам задать один вопрос?
– Да.
– В Тюркуазу влюбились одновременно Фернан и Леон?
– Конечно.
– К чему же эта двойная игра? Можно ведь было просто найти двух женщин.
Сэр Вильямс пожал плечами.
– Решительно ты глупее, чем я предполагал, – сказал он.
– Но…
– Как, – продолжал сэр Вильямс, не обращая ни малейшего внимания на обиженный протест Рокамболя, – разве ты не предвидишь той минуты, когда оба эти человека дойдут до предела своей страсти?
– Что же тогда?
– Что? Тогда мы подготовим маленькую сцену: они встретятся и убьют друг друга, как какие-нибудь пьяные мясники.
– Славно! Славно! – вскрикнул в восторге Рокамболь и посмотрел на своего капитана с восхищением.
Сэр Вильямс предался размышлениям, которых Рокамболь не решился прервать.
Так прошло около десяти минут. Но вдруг англичанин поднял голову.
– По моему мнению, – начал сэр Вильямс, вдохновляясь, – сердце женщины бывает иногда очень загадочно, но, чтобы узнать его, бывает много данных.
– Так.
– Кто знает, может быть, она уже втайне любит Шерубена.
– Может быть.
– Но будучи добродетельной, она сама не хочет сознаться себе в этом, – следовательно, мы должны как-нибудь вырвать у нее это признание.
– Да можно ли это?
– На свете все возможно.
– Так, дядя.
– Маркиза часто ездит в оперу?
– Почти постоянно.
– Отлично. Послезавтра идут «Гугеноты». Ты отправишься к Шерубену и скажешь ему, что ты мастер делать царапины в плечо. Он должен позволить тебе нанести этот удар. И кто знает, – может быть, маркиза пошлет на другой день после вашей дуэли узнать о его здоровье.
– Черт побери! Ваша мысль, право, недурна, дядя.
– Постой и слушай. Ты пошлешь Шерубена в оперу и велишь ему поместиться поближе к ложе маркизы.
– Так.
– В антракте ты поссоришься с ним и, конечно, будешь разговаривать с ним настолько громко, что маркиза услышит вас и узнает точно о часе и месте дуэли и дальнейших подробностях ее. Конечно, ты не позабудешь и об адресе Шерубена.
– Понимаю.
– А в ожидании этого пусть Шерубен завтра же переедет в улицу Пепиньер, № 40.
– То есть в дом госпожи Маласси.
– Верно.
– Окна этой комнаты выходят в сад, и их можно видеть из квартиры Маласси.
– Отлично! Отлично! – бормотал восхищенный Рокамболь.
– Маркиза бывает иногда у своей приятельницы, и я готов побиться с тобой об заклад, что в день дуэли раньше полудня маркиза будет уже у госпожи Маласси. Вантюр будет извещать нас. Как тебе все это нравится?
– Восхитительно, бесподобно, но…
– Еще что?
– Ведь «но» может быть всюду. Если Шерубен не захочет…
– Что?
– Да быть ранен.
– Ты с ума сходишь, виконт.
– Да ведь это неприятно.
– Мой друг, раз человек попался в наши руки, – заметил холодно сэр Вильямс, – то он вполне наш.
– Мне больше нечего возразить, – проговорил смиренно Рокамболь.
Баронет молча встал, застегнулся и протянул руку Рокамболю.
– Прощай, до завтра, Вечером буду.
– Поедете в моем экипаже?
– До улицы Бланш.
Сэр Вильямс действительно доехал до улицы Бланш и, остановившись там, направился в улицу Монсей. Здесь он вошел в отель Тюркуазы.
– Ах! Это вы, – сказала она, – я так и думала, что вы приедете ко мне сегодня вечером.
– То есть, вернее сказать, утром, так как теперь, уже три часа утра.
– Все равно.
– Завтра поутру ты отвезешь своего мнимого отца в лечебницу Дюбуа – она находится в предместье Сент-Дени.
– Наконец-то, – радостно проговорила Тюркуаза.
– Остальное ты сама знаешь.
– А Фернан?
– О! Еще рано. Черт возьми! Как рано для того, кто хочет обобрать человека на пять миллионов.
– У меня хватит терпения, – заметила она, – и я уверена, что если он еще раз вернется сюда, то оставит здесь все свое состояние до самой последней частицы его.
– Ну, а честь своей жены? – проговорил баронет спокойным голосом.
Тюркуаза нагнула голову и тихо прошептала: Да будет так!
На следующий день после свидания сэра Вильямса с Рокамболем, вечером, в половине восьмого, маркиза Ван-Гоп сидела в своем будуаре и одевалась.
Маркиз присутствовал тут же и любовался красотой своей жены.
Маркиз был страстный игрок в шахматы и в этот вечер поджидал к себе хороших игроков, а потому и не хотел лишать себя случая поиграть в свою любимую игру.
– Друг мой! – сказал он своей жене, – я заеду за тобой в театр к последнему акту.
– Просите майора в залу, – распорядилась маркиза.
– Вы уже одеты, – заметил живо маркиз, – и вы можете принять его здесь.
Майору было уже около пятидесяти лет, и этим-то и объяснялось то доверие, которое выказывал ему маркиз. Майор вошел в будуар.